с которым столкнулся Фарбаутр здесь, в России – в лесу.
Фарбаутр, читая досье, свернул на лестницу в подвал, твёрдые подошвы сапог бойко застучали по ступенькам.
Получив вчера от отца сообщение про Горака, Фарбаутр распорядился скрыть чеха от всех непосвящённых, убрать фото из досье. Агента, который проводил с ним встречу, устрашили грифами секретности и подпиской о неразглашении.
Теперь, чеха привезли сюда и тут его следы для всех терялись. Однако – с ним самим странности только-только начинались, как следовало из дальнейшей записи в папке.
Но, Фарбаутр не стал читать. Он хотел это увидеть.
Железная лестница – внизу – упиралась в массивную решётку. За ней тотчас возникли два автоматчика и начальник караула. Щёлкнул засов, решётка со скрежетом отворилась. Охрана вытянулась по стойке смирно. Фарбаутр стремительно вошёл в подвал, ни на кого не глядя. Впереди – тянулся утоптанный, бугристый, длинный коридор.
Земляной пол бомбоубежища глушил быстрые шаги вдоль металлических дверей. Изначально здесь – в школьном подвале – конечно, не было никаких камер. Поэтому, их строили сами: из кирпича, листов железа. Решётку на входе и вовсе установили лишь двое суток назад. Ещё пришлось провести дополнительное освещение, и усилить электричество.
Зато теперь тут стало ярче, чем в помещениях наверху.
Охранник лязгнул громоздким засовом и открыл перед Фарбаутром камеру – белый свет и чистота делали её похожей на лабораторию. Даже бетонная плита на полу против подкопа – резала взор снежным, меловым сиянием.
Сидящий в самом центре на стуле, узник, своей тёмной, помятой одеждой и с чёрным мешком на голове, казался каким-то уродливым пятном. Кляксой на листе бумаги.
– Всё время сидит без движения – доложил охранник. – Мешок не снимал, и не пытался.
Фарбаутр и фон Зефельд вошли внутрь, дверь с грохотом закрылась, но – Томаш Горак не шелохнулся. Он сильно сутулился, сцепленные наручниками руки лежали на коленях. Приподнятые плечи и опущенная голова делали его похожим на стервятника. Фарбаутр выжидающе замер.
Фон Зефельд вздохнул и подошёл к чеху, встав рядом.
– Это вчера вечером началось – сказал он. – Мы думали, сначала, отравление. Но, теперь…
Фарбаутр нетерпеливо дёрнул подбородком и фон Зефельд снял с узника чёрный мешок.
За миг до того, Фарбаутр дал себе чёткую установку: уловить взгляд Горака в первые, самые ценные секунды. Это даст понять – чех окончательно безумен, или ещё обратимо?
Однако, то, что он увидел, моментально выветрило из головы все планы и расчёты психологических уловок. Фарбаутр забыл про глаза просто напрочь, едва открылось лицо Горака.
Сначала Фарбаутр подумал, что у него вообще нет лица, один голый череп с густыми волосами. Потом, присмотревшись, понял: это рисунок тонким чёрным карандашом на коже. Или татуировка, скрупулёзно до мельчайших деталей, изображающая каждую кость. И не только.
Поверх
