на четыреста семидесяти пяти футах она снова ему померещилась. Сверив высоту с Райтом, он случайно взглянул на ветку, с которой только что поравнялся, и увидел футах в двадцати от себя длинную ногу, тонкое лицо, золотые волосы.
– Стоп, – тихо сказал он Райту, расстегнул страховочный пояс и вылез из остановленного лифта на ветку. Он медленно подбирался к дриаде, которая даже и не думала убегать – стояла себе, прислонясь к стволу, в короткой, сплетенной из листьев тунике и лиственных же сандалиях до середины икры. Стронг начинал уже верить, что ему не чудится и она настоящая, и тут она пропала опять.
Другого слова не подобрать: не ушла, не убежала, не улетела. Даже и не исчезла, строго говоря – просто только что была здесь, а после ее не стало.
Стронг, сделав всего десяток шагов по ветке, непонятно с чего вспотел. Взмокло всё: лоб, шея, спина, грудь; форменная рубашка прилипла к телу.
Стронг вытер лицо носовым платком и сделал осторожный шажок назад. Дриада больше не появлялась, только солнце просвечивало сквозь листья там, где она стояла.
– Ты чего там? – спросил Райт.
– Порядок, – ответил, помолчав, Стронг. – На разведку ходил.
– И как оно?
Стронг не сразу сообразил, что Райт спрашивает про дерево. Он снова промокнул лоб, свернул платок, сунул его в карман и ответил:
– Большое. Просто здоровое.
– Ничего, справимся. Нам и раньше здоровые попадались.
– Не такие.
– Мы все равно его свалим.
– Я свалю, – уточнил Стронг.
– Ясное дело, – засмеялся Райт, – но мы всегда рядом, если понадобимся. Поехали дальше?
– Дай мне минуту. – Стронг вернулся в лифт и скомандовал: – Трогай.
На пятистах и пятистах девяноста футах он снова переместил трос. На шестистах листва поредела; ему удалось стрельнуть вверх на целых полтораста футов, и он проехал этот отрезок как настоящий турист.
Поднявшись до семисот, он установил на крепкой широкой ветви палатку. Отсюда ему местами виднелась деревня. Обработанные химудобрениями поля, протянувшиеся до самого горизонта, щетинились золотистыми ростками посеянной недавно пшеницы. Это местный сорт, равного ему во всей галактике нет. В середине лета колонисты снимут еще один из сказочных урожаев, благодаря которым стали миллионерами первого поколения.
Хозяйки суетились на задних дворах, гиромобили жуками ползли по улицам, детишки величиной с головастиков плескались в искусственных озерах, устроенных в каждом квартале. Картине недоставало только маляров или кровельщиков: крыши в этих домах не протекали, и краска с них не слезала – во всяком случае, до сих пор.
Стронг побывал только в одном местном здании – в туземном храме, который колонисты преобразили в гостиницу, – но владелец, он же и мэр, заверил
