Тувет чуты копэл. Нэвинтэх, нэвихэ йэх.
– Ты по-человечьи давай, – попросил, чуть не плача, Игнат.
Энны тяжко охнула, отбежала на пару шагов, показала в глубь залитой туманом долины и поманила жестом.
– За тобой идти? – догадался Игнат, с трудом встал, опираясь на руки, и тут же упал. Раненая нога подкосилась, пронзенная режущей болью. Энны сердито насупилась.
– Иду я. – Игнат утер пот со лба и пополз. Было невыносимо страшно остаться здесь одному. А еще она спасла ему жизнь. Энны кивнула, одарив жуткой улыбкой, и убежала вперед. Через мгновение остановилась, хлопнула ладошкой по лбу и вприпрыжку пробежала обратно, исчезнув в овражке. Вернулась довольная, таща за волосы Угримову голову. Помирились, видать…
Малейшее движение отдавалось вспышками боли, Игнат цеплялся за лохмотья увядшей травы, рывками подтягивая отяжелевшее тело. Раненая нога волочилась куском отмершей плоти. Энны то возвращалась, то убегала, теряясь в тумане, и тогда Игнат полз на замогильное бряканье медного колокольчика. Иногда она поджидала его, тихонько беседуя с отрезанной головой. Марево отслоилось от земли, зависнув тающей дымчатой полосой. Тошнотворное хныканье за спиной он услышал, съехав на брюхе в узкую ложбинку, захламленную булыжниками и сушняком. Игнат бросил взгляд за плечо и почувствовал, как волосы на затылке зашевелились. На склоне маячил Степан, растянув кишки из распоротого живота на пару сажен. Оживший мертвец разевал рот, вместо слов выталкивая хрипы и вой. Скрюченная рука тянулась к Игнату. Игнат запаниковал и пополз как можно быстрей. Мертвяк волокся по следу неспешно, хромая и путаясь в потрохах. Игната колотило, сердце прыгало. Он ободрал колени до мяса, а когда обернулся, мертвец стоял на четвереньках, жадно слизывая с камней теплую кровь. Игнат всхлипнул, мысль пришла ясная: «Вот оно, наказание для самоубивцы. Лишил Степан себя жизни, и вона какую Бог с ним шутку сыграл».
Забренчал колокольчик, вернулась Энны, обратив внимания на мертвяка не больше, чем на заросший поганками пень.
– Нун энтэ потло? – спросила девочка и, не дожидаясь ответа, энергичными жестами призвала Игната поторопиться.
Так дальше и шли. Энны прыгала впереди, ныряла в распадки и тренькала колокольчиком, изредка пререкаясь с отрезанной головой. Игнат полз, превозмогая слабость и боль, весь взмокший, млелый от жара. Мертвяк волочился позади как привязанный, заплетаясь ногами и тоскливо подвывая, не приближался, но и не отставал. Порой замирал и пялился в одну точку, пуская багровые слюни, вздрагивал балаганным Петрушкой и продолжал плестись, путаясь в потрохах.
Останцы измельчали и приникли к земле, над чахлым лесом вздыбились три островерхие горы. Ладонь коснулась гладкого, Игнат выполз на ровную площадку, вымощенную отполированными гранитными плитами. Дальний край площадки разрушился, плиты отрывались и сползали в глинистый лог. Посередке дыбился постамент с едва различимыми угловатыми письменами. От камней веяло тленом и стариной. Игнат
