вам не за что себя винить.
– Он мне мешал. Вы знаете, я любила другого человека, не его отца, – Надежда внезапно заторопилась, словно боясь, что не успеет все высказать, – любила безумно, понимаете? Для меня мир без него не существовал! Так любила, что забыла о сыне, почти не обращала на него внимания, а его отец, мой муж, он… он был алкоголиком и спаивал ребенка. Много лет, тайком от меня. Я была занята личными переживаниями, а когда заметила… Я даже сейчас не в силах вам рассказать, чем все это кончилось. Потом я долго лечила сына, врачи избавили его от алкогольной зависимости, но задержка развития с годами прогрессировала – мозг был поврежден очень серьезно, как мне объяснили.
– Ваш муж был алкоголиком? – с ужасом спросила Клотильда. – Но… Оля никогда не говорила. Она знает?
– К чему? Оля не его дочь, она дочь человека, из-за которого я потеряла голову. Долгое время надеялась, что он разведется с женой и женится на мне. Мишка мешал нашей любви. Сначала я отправила его в интернат, потом настояла, чтобы его забрали в армию, хотя даже врачи не советовали. А потом его там убили – просто, я думаю, из жестокости забили. Он лежал в гробу весь избитый, а нам сказали, что это был несчастный случай. Знаете, он ведь… он ведь был немного со странностями и иногда раздражал окружающих, его даже в интернате ребята часто били – просто так, ни за что. Бывают люди, знаете, которые почему-то всегда будят в окружающих агрессивность, жестокость, желание поиздеваться – в детях, да и во взрослых тоже. Мишка был из таких. Мне так психиатр в интернате один раз объяснила и советовала чаще забирать Мишку домой, но я… Я как-то ехала в электричке, и напротив сидела женщина с ребенком – больным, сразу видно. Он всем мешал – вертелся, кричал, кривлялся. И все вокруг отчитывали эту несчастную мамашу – одни советовали обратиться к психиатру, другие возмущались, что она не умеет воспитывать ребенка. А она, бедная, только голову втягивала и молчала. Это мне так запомнилось, что я никогда никуда старалась с Мишкой не ходить – ни в парк, ни в зверинец. И старалась реже брать его домой, по возможности не показывалась с ним на улице. Я его стыдилась, понимаете? Не то, чтобы он выглядел совсем идиотом – внешне он был даже красивый и симпатичный мальчик, но… Мне мерещилось, будто все видят, что мой ребенок не совсем…
– Да, конечно, – осторожно заметила старуха, – вас можно понять, но все же…
– А знаете, – с неожиданной гордостью перебила ее Надежда, – он изумительно рисовал, вы видели его рисунки на стене? И у него была девочка, они хотели пожениться. Я сердилась, думала, она с ним из-за квартиры. Так, наверное, и было, но теперь думаю, какая разница – пусть бы поженились. Жил бы с семьей, имел бы детей.
В комнате воцарилось молчание. Ольга, стоя за дверью, боялась шевельнуться. Она тихо переступала с одной босой ноги на другую и при этом напряженно прислушивалась – вдруг Клотильда захочет встать и подойти к двери. Но та лишь вздохнула:
– Да, мне понятно теперь. Из-за сына вы хотите
