можно было только из разговора близнецов. Напомним, что они называли друг друга просто: Малой и Старшой и только друг с другом делились рабочей информацией, то есть тем, что было связано с Мирзой. А с Мирзой для них было связано все.
Событие это случилось за сутки до избиения сторожей.
– Слышь, Малой! – разбудил Старшой брата (в ночные часы они дежурили по очереди).
– А!
– Вставай, беда!
– Что случилось?
– Шеф свою… забуцал.
Малой вскочил:
– Ну!
– Ну! Говорит, что с кровати упала, да фиг там: все стены в сгустках. Башку ей, козе, пробил… Там и от башки-то ничего…
– Так она, вроде, все делала…
– Да ты его не знаешь, что ли?
– И чего…
– Короче, так. Сейчас полтретьего. Темно как в танке. Ее колдырь неделю в штопоре, галюны уже рисует. Я сходил посмотрел – в отрубоне полном. Давай ее в пакет и к нему под бок. Дальше видно будет. Шприц возьми и ампулы. Кольнем, если что.
– А шеф что?
– Плачет опять в сортире. Надо его тоже кольнуть, да и баиньки в гостевую. Вернемся, убираться надо… Короче, часам к шести только управимся. Пошли.
Пришло время подробнее рассказать о Мирзе.
Однажды в тихом московском сквере встретились два больших человека. Один из них был в мундире с погонами, в которых я, прошу прощения, не специалист. Это был явно москвич – и по манере независимо, нагловато держаться, и по лоску, и по лицу.
Его собеседника или кого-то похожего на него автор видел пару раз в Ростове-на Дону, в том его районе, о котором поют: «Левый, левый, левый берег Дона…» И оба раза отметил такт и уважение, с которым общались с ним люди. А поскольку автору однажды довелось видеть его в богатой шашлычной (издалека) в окружении благоговейно настроенной братвы голым по пояс, то можно было по достоинству оценить нательную живопись в виде татуировок сего неофициального лица.
Впрочем, доморощенный литератор просит прощения, что суется в такие чуждые ему сферы жизни, может быть, ему там нечего делать. А может, и есть что. А может, делать и нечего, но смотреть пора. Повнимательнее. И соваться тоже.
Так вот, в присутствии развеселого ростовчанина даже развязный житель Московии как-то съежился. Гость сказал хозяину так:
– Твой шизанутый братец всех нас достал. Если ты его через неделю не уберешь далеко и навсегда, то я сам отрежу ему башку.
Они еще о чем-то говорили, упоминая то ли Архангельскую область, то ли Карелию… Но это уже не существенно. Детали.
.. А через месяц в Астафьеве появился Мирза. Он медленно шел по улице деревни, по-стариковски шаркая ногами. Глаз не было видно из-под темных очков. Возле здания сельсовета он, кажется, обмочился. Его вели под руки два брата-близнеца и упрашивали сесть в иномарку, ползущую сзади. Но Мирза угрюмо шел и шел вперед…
А уже через две недели очень умный своим бандитским умом Ибрагим Мирзаев принимал пилораму. Он был бодр, энергичен, мог руководить
