и сразу стало тише. На черный ход и на лестницу услали по парочке добровольцев.
– Вот они, Валек, смотри… Которые?
Опухшую дамочку с подтекшей на щеках тушью не тронули, оставив за столом. На полу лежали лицом вниз шестеро мужиков. Пальцы сцеплены на затылке, ноги чуть разведены. Никто никаких команд им не давал, но людишки оказались тертые, без лишних понуканий изобразили полную «третью позицию». Оно и понятно. Точняк, решили, что берет их какой-нибудь спецназ. Митяй с помощниками неспешно ошмонали лежащих. Распаленный десант изучал занятую территорию, осматривал стены и нехитрую мебель.
– Какая-то ночлежка. Причем позорная. Матрасы – прямо аж на камнях.
– Баб, наверное, дрючат.
– Ништяк, мы их самих ща вздрючим…
– Гля-ка! А этот чухан мокрый. Обделался со страха!
– Гляди, чего в карманах нашли, – Шура сунул под нос Валентину пару финок и толстую пачку денег. – Все верно. Тех самых взяли.
Один из десантников кинулся к лежащим и в остервенении принялся гвоздить их ногами. Его ухватили за руки, оттащили к скамейке.
– Чего ты?!
– Так ножом, падлы, пырнули! Я в горячке сразу и не заметил.
– Снимай одежку… Снимай, говорят. Водкой зальем, не помрешь.
– Если смертельно, всех шестерых уроем. И шалаву туда же отправим.
– Ну?.. И чего дальше? – Шура, как всякий случайный лидер, легче спрашивал, чем отвечал. Постановка задач в перечень его привычных функций не входила. Зато выполнять он готов был что угодно.
– Сейчас проведем опознание, – Валентин взял у него один из ножей. Пачку купюр сунул в карман сержанта. – Деньги братве. На праздник… А ну-ка переверните этих козлов. И лучину сообразите!
– Это еще зачем? – проблеял один из лежащих.
– Насиловать будем! – мрачно пошутил Шура.
К разбитым лицам по очереди подносили огонь, Валентин шагал, вглядываясь в пленников. Отметелили блатняков крепко. Потому и не получилось особого сопротивления. Единственный удар ножом пришелся вскользь и был отплачен множественными переломами. Уж Валентин-то знал прекрасно, что это за праздник – озверевшая толпа. А если еще толпа обута в кованые ботинки, да умеет бить… Он перевел взгляд на обувку «потерпевших». В лица всматривался для блезиру. Мужчину он видел лишь издалека и лишь со спины. Да еще, кажется, башмаки его запомнил. Тупоносые, обтертые…
– Вот он, гад! – Валентин коленом опустился на впалую грудь блатаря. – Где пацан, кобел?
– Какой пацан? – глаза у мужичонки забегали, язык неуверенно слизывал выступающую из разбитой губы кровь. Вурдалак да и только…
– Дважды не спрашиваю, – Валентин усилил давление коленом, и в ту же секунду пара добровольных кулаков колотнула из-за спины. Голова мужичонки мотнулась, из носа брызнуло сукровицей.
