О тех, кто, значит, один.
– Имя!
– Не могу я…
– Имя, козлина!
– Люба. Люба Кашева…
Валентин перевел дух.
– Ты про тех двоих спроси, – толкнул его в плечо Митяй. – На кой нам эта Люба?
– Тех двоих, – Валентин нахмурился. – Черт, действительно!..
***
Заканчивали празднование уже в сумерках под кронами тополей, успев принять на грудь еще по фуфырику, угодив в некое подобие табора, где от тельняшек, значков и беретов рябило в глазах. В кармане Валентина лежало к этому времени больше десятка бумажек с номерами телефонов, а с Шурой они успели померяться силой на кистях и на кулачках, став практически кровными братьями. Шура подбил Валентину губу, Валентин познакомил сержанта с коронным двойным ударом слева, уложив под вопли «землячества» на землю. Очнувшийся Шура полез целоваться – он уважал силу. Валентин рассудительно объяснил ему, что это еще фуфло, детский лепет и овечьи катышки! – октагон реально круче. И даже бокс, если, конечно, профессиональный – совсем другая песня.
– Сам сравни: двенадцать раундов – и три! Тридцать шесть минут – и девять! Разница! – и он рассказывал что-то о Кассиусе Клее, о Джо Фрезере и Стивенсоне. Кажется, это был центральный парк, и они сидели на траве, поедая консервы, вкуса которых Валентин уже не чувствовал.
– А самое смешное, это простые домушники! – втолковывал он Шуре. – Я-то думал – кто пострашнее. А это так! Шелупонь!
– Но мы их все равно четко уработали. Кащей там понаблюдал издали, сказал, два воронка прикатило. Минут через десять. И всех наших клиентов повязали.
– А чего вязать, – уже связанные! На халяву-то все мастера!..
Не без удовольствия вспоминали, как навестили всем войском и Любочку Кашеву. Вот ведь энергия-то какая в них пробудилась! Одуреть можно! Адрес сумели разузнать, в подъезд вломились. Квартира впрочем оказалась за бронированной дверью, и открывать им, само собой, не стали. Но на угрозу вызова милиции десантура ответила тем же.
– Вызывай, тварюга! Сама быстрее и сядешь! А мы подождем, чтобы не слиняла прежде времени.
– Чего с ней разговаривать! – вперед выскочил Шура. – Значит, стариков одиноких сдаешь, сука?! – первым же ударом ременной бляхи он раскрошил дверной глазок. – За памперсы, гнида, жизнями торгуешь!..
В дверь принялись молотить чем попало – каблуками, кирпичом, какой-то железной трубой. Попутно в лепешку расплющили почтовый ящик. Милицию Кашева вызывать не рискнула. Потому как суть дела несомненно распознала. Дверь, хоть и железная, против такой оравы выстояла бы недолго, однако, пожалев соседей, усердствовать не стали. Раздумали лезть и на балкон, хотя тот же юркий Митяй уверял, что ему это проще простого – все равно, как два пальца…
– А гробанешься, кому отвечать? – Шура показал Митяю кулак, и, посчитав, что в общем и целом профилактическое внушение сделано, армейцы отправились восвояси. Там нечаянным образом сошлись с прочими
