уж, Богдана. Эта бойкая вдовушка прославилась на весь град стольный своими похождениями. Ей годились для утех всякие: и бояре, и дружинники и даже холопы. А с недавних пор вдовица и к Ратибору в опочивальню стала захаживать. Такие блюстительницы нравственности как верховная жрица Никла (тогда еще живая) и нынешняя Доброгнева, а также матушка Мамелфа Путятишна убеждали княгиню взяться покруче за «енту распутницу». А Маре долгое время было плевать на развлечения веселой вдовушки. И вот однажды она (Мара) застала Богдану с Мечиславом. В добросной избе тайной стражи. Допрашивал он ее. Сказать, что Мара разозлилась, значит, ничего не сказать. Они с Мечиславом тогда так переругались! Хорошо, что Мечислав быстро потерял интерес к этой шлюхе. А теперь эта потаскушка и за сына взялась. Мара мотнула головой: решила же убрать бойкую вдовушку подальше от сына, так уберет.
– Угомонись, матушка.
– Марушка, да как ты…
– Угомонись, матушка. Боярыню Богдану мы со двора прогоним. Она и впрямь токмо двор княжеский позорит.
– Я ж тебе давно сказывала, Марушка, гони сию шалаву в шею да поганой метлой. Она ж тебе почти ровесница. Она ж Ратибору в матери годится. Гнать таких надобно!
– Завтра ж ее и выгоним.
– Так скоро… – даже не поверила Мамелфа Путятишна.
– А чего ждать?
– Ты права, Марушка, нечего.
На другой день, после отъезда сына, княгиня Мара Твердиславна велела позвать в свою светлицу боярыню Богдану. На этот раз Мара не выставляла вон ни Снежену, ни Забаву, ни Олену, ни других боярынь и боярышень. Да и матушка Мамелфа Путятишна присутствовала. Вдова боярыня Богдана Кривославна вошла, поклонилась княгине.
– Ты хорошо, иной раз даже слишком хорошо служила при дворе княжеском, Богдана Кривославна, – заговорила Мара.
– Ужо вовсю стараюсь, матушка княгиня, – улыбнулась Богдана и снова поклонилась княгине.
– Ужо ты так старалась, боярыня, – продолжала Мара, что свое хозяйство вдовье запустила. Ай-ай! Негоже то.
– Княгиня… – улыбка сползла с губ Богданы.
– Не перебивай. Так вот. За службу при дворе княжеском тебя наградят. И ты вернешься в вотчину свекра своего. Станешь помогать свекрухе да невестке своим. Ибо негоже знатной жене аль вдове запускать хозяйство.
– Княгиня! Не прогоняй! – кинулась вдова в ноги Маре. – Чем не угодила?! Да за что ж?!
– Ты знаешь, за что, – тихо ответила Мара. – Ступай.
Вдова Богдана голосила, умоляла не прогонять ее со двора. Мара позвала стражников, боярыню выставили вон.
– В вотчине у свекра ейного и без распутницы ентой хозяйство справно, – усмехнулась Мамелфа Путятишна. – Тамо свекруха на хозяйстве. Вот свекруха со свекром ей тамо спуску не дадут. Не дадут ей распутничать да безобразничать.
– Забудем про нее, матушка – отозвалась Мара.
– Я ж тебе, Марушка, дщерь моя, сколько разов говорила гнать шалаву енту со двора княжеского
