Пушкину»:
Le soussigné informe Monsieur de Pouchkin, qu'il attendra chez lui jusqu'à 11 heures du soir de ce jour et après cette heure au bal de la Comtesse Razoumovsky, la personne, qui sera chargée de traiter l'affaire, qui doit se terminer demain. En attendant il offre à M-r Pouchkin l'assurance de sa considération la plus distinguée. Vicomte d'Archiac.
– Чрезвычайно занимательная записочка, – оживился Саша. – Вот если бы ее Пушкин в действительности получил и захотел поехать объясняться с этим д’Аршиаком к тому домой или на бал к графине Разумовской[49], то ничего бы у него не получилось: адресов-то нет. Или он в оба места вхож запросто?
– Это хоть и с натяжкой, но можно объяснить тем, что адреса могли исключить переписчики документов. Адрес этого виконта мог быть на конверте, – сказала Лидия.
– Переписчик оставил бы след, если бы что-то исключил. Но мы имеем дело с подложным документом, и отсутствие, по крайней мере, одного из адресов – еще одно тому доказательство, – возразил Саша.
– Обратите внимание, здесь адресов нет, но проставлена дата. На других записках дат не было, – заметил Алексей.
Они прочли документ под номером 5 «Вторая записка от д’Аршиака к Пушкину»:
Monsieur!
J'insiste encore ce matin sur la demande que j'ai eu l'honneur de vous faire hier au soir.
Il est indispensable que je m'abouche avec le témoin que vous aurez choisi, et cela dans le plus bref délai.
Jusqu' à midi je resterai dans mon appartement; j'espère avant cette heure recevoir la personne que vous voudrez bien m'envoyer.
Agréez Monsieur, l'assurance de ma considération la plus distinguée.
Vicomte d'Archiac.
– Здесь кроме даты еще и время появилось – 9 часов утра, – обратила внимание Лидия.
– Да, и еще обратный адрес – Санкт-Петербург, – сказал Саша. – Обычно люди на письмах и записках время не указывают, это ни к чему. А здесь, наверное, это сделано для того, чтобы подложная корреспонденция вписалась в придуманную дуэльную историю.
– Интересная мысль, думаю, ты прав, – согласился Алексей и продолжил читать.
Документ номер 6 «Письмо от Пушкина к д'Аршиаку» Лидия взяла из рук брата, когда тот закончил чтение, и прочла еще раз про себя:
Monsieur le Viconte!
Je ne me soucie nullement de mettre les oisifs de Pétersbourg dans la confidence de mes affaires de famille; je me refuse donc à tout pour parler entre seconds. Je n'amènerai le mien que sur la place du rendez-vous. Comme c'est M-r Heckern, qui me provoque et qui est offensé, il peut m'en choisir un, si cela lui convient; je l'accepte d'avance quand ce ne serait que son chasseur. Quant à l'heure, au lieu, je suis tout-à-fait à ses ordres. D'après nos habitudes à nous autres Russes, cela suffit. Je vous prie de croire, M-r le Vicomte, que c'est mon dernier mot, et que je n'ai de plus à répondre à rien de ce qui concerne cette affaire, et que je ne bouge plus que pour aller sur place. Veuillez accepter l'assurance de ma parfaite considération. A. Pouchkin.
– Послушайте, да это же совсем другое письмо! – воскликнула она.
Увидев в глазах Саши и Алексея немой вопрос, Лидия стала объяснять:
– Обратите внимание, что в письме, которое Пушкин якобы написал Бенкендорфу, говорится, как он занимался розысками автора анонимного «Диплома рогоносца» и выявил семь или восемь лиц, которые получили такое же послание в двойном конверте, но ему, Пушкину, не отослали.
– Хотел бы я знать, как он это выявил. Ему пришлось бы ходить по домам и спрашивать, не получал ли кто адресованный ему «Диплом рогоносца», или задавать такой вопрос в публичных местах, – сказал с усмешкой Саша.
– Понятно, что о письмах,
Нижеподписавшийся сообщает господину Пушкину, что он будет ждать у себя дома до 11 часов вечера этого дня и после этого часа на балу графини Разумовской лицо, которому будет поручено заниматься делом, которое должно закончиться завтра. В ожидании ответа он свидетельствует г-ну Пушкину совершенное уважение.
Виконт д’Аршиак. Вторник 26 января 1837 (франц.).
Разумовская Мария Григорьевна (1772–1865) – графиня, урожденная княжна Вяземская, по первому мужу княгиня Голицына. Фрейлина, статс-дама. Имела скандальную репутацию. В 30-е годы XIX века содержала салон в Санкт-Петербурге на Большой Морской улице, где устраивала пышные приемы.
Милостивый государь!
Я продолжаю настаивать на просьбе, изложенной в записке, которую имел честь послать вам вчера вечером.
Мне необходимо в кратчайшие сроки переговорить с выбранным вами секундантом.
До полудня я буду дома; надеюсь до этого времени встретиться с тем, кого вам будет угодно прислать ко мне.
Примите, милостивый государь, уверение в моем глубочайшем уважении.
Виконт д’Аршиак.
С.-Петербург. Среда 9 ч. утра. 27 января 1837 (франц.).
Господин виконт!
Я не желаю, чтобы праздные петербургские сплетники были в курсе моих семейных дел, поэтому я категорически не согласен ни на какие переговоры между секундантами. Я привезу моего только на место встречи. Так как г-н Геккерн является оскорбленным и вызвал меня, то он может сам выбрать для меня секунданта, если увидит в том надобность: я заранее принимаю всякого, даже если это будет его егерь. Что касается времени и места, то я всегда готов к его услугам. В соответствии с нашими традициями для нас, русских, этого достаточно. Прошу вас увериться, виконт, что это мое последнее слово, мне более нечего сказать вам относительно этого дела, и я не тронусь с места до окончательной встречи. Примите уверение в моем совершенном уважении. А. Пушкин.
Между 9:30 и 10 ч. утра (франц.).
