негромко позвал его Осверин, не отнимая пальцев от струн. – Аскольд!
Мечник открыл глаза и сощурился от света едва теплющегося костра.
– Что?
Менестрель стрельнул глазами куда-то в сторону дороги, которую они оставили.
– Там кто-то бродит.
– Ну и пусть себе проезжает мимо, – отозвался Аскольд. – Нам-то что.
– Нет, он не проедет. Я же говорю, бродит – туда-сюда, туда-сюда, и без света, – ровно сказал он, не обрывая мелодии и снова повторяя куплет.
Сон еще несколько мгновений не оставлял мечника, но он все равно приподнялся на локте и принялся пристально разглядывать линию, которая должна была быть темной дорогой. Там и впрямь кто-то ходил, словно выжидал чего-то, что должно было появиться со стороны леса.
– Чего можно ждать из Поющего леса глухой ночью? – почему-то прошептал Осверин, наклоняясь к мечнику.
Тот тряхнул головой, не зная ответа. И одним плавным движением, какое под силу только тому, кто не один год провел в поединках и в седле, поднялся с земли, но не распрямился, а так и замер, согнувшись.
Как-то сами собой стихли, словно растворились в ночи, гитарные переборы. Почти погас костерок.
Осверин не отводил глаз от друга, а тот быстро и бесшумно подобрал их пожитки и скупым жестом позвал менестреля к лошадям. Предельно тихо, спокойно, без суеты и как можно более незаметно собрались путники и, укрывшись в тени деревьев, сели в седла.
– Огонь, – едва слышно произнес Аскольд, кивая на опушку.
–– Сигнал? Знак? – так же тихо спросил менестрель.
– Не знаю.
– А хочется узнать?
Они переглянулись, читая ответ на лицах друг друга, и одинаково бесшумно, как безмолвные неживые тени, двинулись на свет. Старались еще не терять из виду фигуру с дороги – она, немного помедлив, тоже двинулась на свет, но не слишком-то таилась, пробираясь сквозь заросли и траву.
Каким-то чудом оставаясь невидимыми, друзья въехали в лес.
По обе стороны от них то вспыхивали, то тускнели изумрудные огоньки, словно глаза, вот только не всегда возникали по парам, как подобает всем нормальным глазам. Тьма под сенью деревьев казалась прямо-таки физически ощутимой материей, и Осверин даже украдкой потрогал воздух раскрытой ладонью, хотя и понимал, что ничего особенного не почувствует.
О странностях этого места говорили от края до края Обитаемых Земель, и путники в глубине души разрывались между дьявольски азартным любопытством и вовсе не беспочвенным страхом. Но впереди мелькал сигнальный огонек, дорога была совсем рядом, рукой подать, а потому у них и мысли не возникло повернуть назад. Приятный мандраж окончательно прогнал сон.
Следуя на свет, уже через лучину, не больше, они оказались на краю крохотной полянки. Тени, навскидку – человеческие, бродили по ней. А пришедшего, скользнувшего в круг света
