небо (с плывущими по нему лёгкими и пушистыми островками розовых облачков) властно и нежно обнимало громаду леса. Могло показаться, что это невозможно; особенно если бросить взгляд (стоя по пояс в глубоком снегу) с вершины высоченного утёса, распарывающего синь небес, как гарпун вскрывает брюхо кита. Ведь даже с такой высоты было видно, что зелёный лес бесконечен. Он заполнял собою каждый клочок земли, разливаясь жизнью по глубоким оврагам и даже, накатывал дикой волною на чёрные стены мёртвых скал. Но горы стояли, как и прежде – гордо и величаво; лишь трещины и неглубокие пещерки у самого основания заполнялись зеленью, и начинали медленно точить их величие. Но всё это буйство перманентно изменяющейся природы (в которой тут и там вспыхивали и гасли огоньки маленьких жизней) тонуло в синей сфере неба, одеялом накрывающей и горы, и лес, и пенящийся своими холодными водами океан, лишь ближе к горизонту сливаясь в одну линию. Из-за этой линии уже давно поднялось Солнце, даря тепло и жизнь. В его лучах лес блистал изумрудным свечением, и горному барану (с круто закрученными, толстыми рогами, острыми копытами и кудрявой шубой), стоящему на обрывистом склоне, было интересно размышлять о жизни, любуясь такой красотой. Но что-то было не так, и, присмотревшись, наблюдатель понял, в чем дело. Лес горел, поднимая клубы черного дыма в чистое небо, оскверняя его. Столб огня и дыма был невелик на общем фоне зелёного массива, но уже его наличие беспокоило и предвещало беду. Огонь пугал животное и мохнатый рогач (чтоб не портить себе настроение и аппетит) повернул голову немного правей, продолжив созерцать зелёный мир и покой, жуя сочный цветок рододендрона.
Опасения барана были напрасны, ведь дождь, прошедший пару дней назад, в достаточной мере напитал лес влагой, и огню было бы сложно начать своё опустошительное шествие. Тем интересней был источник такого возгорания… который, сидел и чихал посреди выжженной берёзовой рощи, в окружении во всю пылающих стволов грациозных красавиц. Красные слезящиеся глаза с удивлением и опаской косились на пылающие деревья, и болезненно жмурились при очередном богатырском чихе.
– Апчхи-и-и! - взорвался великан, поднимая с земли облако пепла из мёртвых берёз и лесной травы, заставляя кружить в струях горячего воздуха.
От каждого чиха многочисленные раны от ожогов по всему телу лопались, заставляя ехидное лицо кривиться, а дыхание замирать. Сукровица текла вяло, постоянно останавливаясь на заляпанном пеплом теле. Нос чесался, и его зажимание и затыкание не приносило результата, а чихать было больно…
– Ну, чё? Доволен? - рычал великан. – Всех говнюк спалил, нет у тебя больше бабочек, выжег дурёх, а те, что сбежали – весть о тебе разнесут: "Огненный колпак", "Поджигелло!"… Да харэ уже! – в череп прилетел ещё один огненный шарик. – Я уже не чувствую твои искорки, дай лесу потухнуть. Идти же нужно уже… Жрать хочу.
– Расскажешь? - из огня показался небольшой шарик, со злобно накручивающим бубенчик на палец пареньком. – Не обманешь? - его хитрые глаза светились любопытством, но памятуя о былом, правая рука уже разжигала новый
