наших организаций отражают этот идеал. Неважно, какой теорией вдохновлены органиграммы – теорией X («ленивые работники») или теорией Y («мотивированные работники»), в большинстве организаций, состоящих из множества людей, структура схожа: несколько специализированных вертикальных колонок (подразделения и отделы) и горизонтальные уровни, обозначающие уровни руководства с наиболее важными членами, которые без преувеличения находятся наверху. Это единственный уровень, который затрагивает все колонки. Мы представляем себе, что наверху находятся люди, которые принимают стратегические решения. Внизу же, как мы думаем, находятся люди, исполняющие принятое решение. Эффективность, сила и логика, которые мы склонны видеть в такой структуре, являются естественным продолжением отделения планирования от исполнения. Редукционизм положил начало современному стилю управления во всем, начиная с концепции лидерства до самой формы наших организаций.
Система редукционистского планирования Тейлора, естественно, опиралась на новое поколение четких и аккуратных иерархий. На каждом из уровней руководителям приходилось бы исследовать цели, разбивать их на отдельные задачи и распределять их по отдельным пакетам.
Мы больше не говорим секретаршам, каким образом скреплять страницы документов, но мы читаем целые кучи онлайн-статей на тему «пять способов сделать свой день более эффективным» или «семь советов, как увеличить свою продуктивность». Мы верим в то, что сокращенная сумма этих «самых продуктивных» дней приведет к улучшению общего результата. Мы обожаем идею о «лучшем способе». Историки приписывают тейлоризму истоки развития современного сознания, реструктуризацию простого свободного времени в организованную систему отдыха, а также подход к управлению федеральной бюрократией, поборником которой была администрация Рейгана. Критик Кристофер Лаш утверждал, что тейлоризм стал своего рода «новым воплощением американской мечты».
Ученик Тейлора в 1940-х гг. утверждал, что, несмотря на все усилия, вложенные в их «крестовый поход», он и его коллеги «не могли и мечтать, что меньше чем за четверть века принципы научного подхода к управлению настолько сильно врастут в жизнь фабрик и заводов, что их будут принимать как должное, что заводы будут работать согласно принципам научного подхода к управлению, даже не осознавая этого, что так будут работать даже те заводы, которые вовсе не слышали о Тейлоре». Питер Друкер утверждал, что Тейлор больше, нежели Карл Маркс, заслуживает место в Пантеоне современного интеллектуального наследия, вместе с Дарвином и Фрейдом.
Тейлор изменил не только способ организации нашего мира, но и то, как мы думаем о способах решения той или иной проблемы. Историк Джереми Рифкин верит, что, «возможно, [Тейлор] повлиял на личную и общественную жизнь каждого человека, жившего в ХХ в., сильнее, чем любой другой человек».
Удивительная
