после того, как во второй раз водворила доску на место.
– Исповедь доступна для всей моей паствы, – подчеркнул Виктор, и я потупилась. Он снова вздохнул: – Не уверен, что помог сегодня вашему другу. – На сей раз я не удосужилась его поправить. – Скорее всего, Каре больше поможет визит к врачу, а не к священнику.
– Вы ей так и сказали?
Он воззрился на меня:
– Нет. Разумеется, нет. – Помолчав, добавил: – Конечно же, епископу донесут об этом. Пролитое вино причастия, стоимость хорошего шерстяного костюма, католики, рыдающие во время службы. Будут новые жалобы.
Он поднес руку к затылку, потянул хвост, и освобожденные волосы упали вокруг его лица.
– Новые? – повторила я.
– Кое-кто из моих прихожан полагает, что мне следует читать проповеди более вдохновенно, и они не прочь сообщить о своем мнении наверх.
Он принялся играть резинкой и клубочком черных волос, свалявшихся вокруг нее.
– Ваша проповедь была… довольно сдержанной, – заметила я.
– Сдержанной. Верно.
Он сделал еще глоток.
Некоторое время мы сидели молча, созерцая церковь, уютно устроившуюся среди всей этой зелени. По его позе я пыталась понять, о чем он думает: владело ли его мыслями смирение с тем, что все может пойти наперекосяк, если уже не пошло, или апатия от осознания, что положение уже ничем не поправишь? Еще месяца два назад я бы с ним согласилась, но сейчас, наблюдая, как крошечные мошки садятся на плоские соцветия тысячелистника, разросшегося среди могил, и как его белые цветки сливаются с лишайником, расплодившимся на камнях, я не исключала, что могу стать кем угодно. Слышалось лишь отдаленное жужжание газонокосилки.
– Райское местечко для могилы, – произнесла я.
– Чтобы начать отсюда путь в лучший мир? – осведомился он, явно припомнив наш с ним разговор в ризнице.
– А вам так не кажется?
Он откинул голову, прислоняясь затылком к гробнице, и закрыл глаза.
– Как по-вашему, сколько их было?
– Простите?
– Сколько сегодня явилось прихожан?
Я мысленно прикинула.
– Тридцать – тридцать пять.
– Двадцать девять, – поправил он. – Я сосчитал с кафедры. Каждое воскресенье их все меньше и меньше. Меньше венчаний, меньше крещений. Правда, число похорон идет в гору. Я все жду, когда мне позвонит епископ и заявит, что мой приход не в состоянии поддерживать свое существование.
– По крайней мере, тут наверняка очень оживленно на Рождество и на Пасху.
– Может, и так. – Он вылил остатки воды на траву и поднялся. – Мне пора. Не сомневаюсь, что у кого-нибудь назрели насущные вопросы насчет цветов или следующей благотворительной распродажи.
– Если вы когда-нибудь… – я замялась, – захотите посетить Линтонс, я могла бы вам все показать.
Последние слова я выпалила поспешно.
– Спасибо, –
