власть. Всякие басилашвили, броневые, герды… Явно просматривается национальный аспект! Басилашвили, тот аж слюной захлёбывался, призывая немедленно вернуть Ленинграду его историческое название! Заметьте, немецкое название! От которого даже Николай Второй, в конце концов, догадался избавиться! А здесь, видите ли, такое благородное негодование – поскольку город носил имя ненавистного им Ленина! Был для всего мира не только символом советской власти, но после блокады стал и символом ее героической сути!
Писать об антисоветских настроениях в дряблой среде интеллигенции подробнее, да еще с анализом, нет возможности, поскольку с таким объемом и с таким хитроумным материалом, где всё таится между строк, и Льву Николаевичу Толстому потребовалось работать до седых волос.
Потому здесь уместился всего один эпизодик, позволяющий ощутить на вкус патриотическую мощь тогдашнего советского искусства.
Как-то, по случаю, Алексея с женой занесло в Пушкинский театр Ленинграда. Хороший театр из многих в Ленинграде, как считал Алексей. Да ещё на расхваленный критикой спектакль. Сам Валентин Распутин! Ему тогда все поклонялись… Все зачитывались. Ставили в пример! Рекомендовали друг другу, как нечто сокровенное!
Спектакль назывался «Живи и помни!» И посвящался он автором очередному съезду партии.
Три часа, если считать с перерывом, Алексей в дурмане непонятных противоречий, шевелил мозгами, ёрзал в кресле и не мог понять, как он тогда говорил: «То ли я такой дурак, то ли здесь порядки такие! Ничего не разумею!»
А понять и впрямь было сложно. В качестве главного героя предстал преступник, дезертир, сбежавший из воюющей с врагом Красной Армии и скрывающийся в тайге вблизи родной деревни. А к нему тайком бегала его любящая невеста…
Казалось бы, бог с ними! Тем не менее, это неоднозначное творение насыщено показом таких трудностей и страданий обоих, что невольно даже к предателю возникает чувство жалости, подразумевающее его последующее оправдание.
Со всей очевидностью зрителям со сцены внушали, будто перед ними не подлый изменник, не трусливый подлец, не желающий защищать ни родную землю от поругания, ни даже мать родную, а всего-то любящий несчастный человек, ставший жертвой чудовищных обстоятельств мирового масштаба. Ведь его, несчастного, забрали из родного дома прямо на фронт и заставили стрелять по врагам! Ах, ах, ах!
Шут с ней, с этой гаденькой пьеской, но как быть с посвящением ее съезду партии? И оно, это циничное посвящение, спокойненько прошло через все цензуры! Как быть с тем, что ее автор утопает в литературных премиях – государственных и имени Ленина? То есть, он признан государством и официально вещает от его имени! Как быть, что автор считается признанным рупором политики партии? Значит ли, что идеи оправдания измены родине исходят он неё? Как быть с режиссёром, худруком и прочими ответственными лицами? Они пропустили это, будучи под наркозом, или все были вполне
