военной и торговой гаванью. Там темнее и забор не очень высокий. И до ближайших домов рукой подать. В общем, прорвемся».
– Может быть, уже пора поджигать? – раздался голос Териса, который оторвал Чайку от обдумывания плана побега.
Парень был прав, сначала надо было сделать дело.
– Да, – согласился Федор, бросив взгляд на берег, потом на черные громады кораблей, которые стали уже слегка различимы, и добавил, – держи курс, я сделаю это сам.
Он спустился по лестнице в темный трюм. Высек искру из огнива и запалил первый факел. А потом осторожно, но быстро, пробрался вдоль всего ряда бочек со смолой и поджег факел у первой носовой бочки. Огонь играючи охватил просмоленное тряпье, а потом, несколько раз лизнув вязкую поверхность, перекинулся и на содержимое бочки.
Не тратя времени, Федор поджег следующую. Та тоже занялась быстро. Чайка с факелом в руках стал пятиться в сторону квадратного отверстия в палубе, поджигая одну бочку за другой. А несколько последних даже опрокинул на стволы кедра. Горящая смола с шипением растеклась по древесине, облизывая борта корабля и палубу снизу. В носовой части быстро разгоревшийся огонь уже даже стал прорываться наверх. Пространство под палубой вскоре заволокло черной гарью и Федор, закашлявшись, поспешил выбраться наверх. И так слишком долго возился.
Едва он поднялся по лестнице, как у его ног в палубу вонзилась стрела. Подняв голову, Чайка увидел, что полыхающий брандер на полной скорости приближается к пирсу, где стоят грозные квинкеремы. До столкновения оставалось не больше минуты. В зыбком свете он заметил, что в нескольких местах корабли стоят плотно притершись друг к другу бортами, чтобы сэкономить место, ведь их вошло в гавань гораздо больше, чем она могла принять. И в том, что их наконец заметили, можно было уже не сомневаться. На кораблях били тревогу, а у кормы двух ближних квинкерем столпилось уже несколько лучников. Они посылали стрелы, одну за другой, в фигурки финикийцев, хорошо различимых в свете полыхавшей у них под ногами палубы.
Карфагеняне были теперь как на ладони, а вот римляне стали быстро исчезать за дымом и языками пламени, вырывавшимися уже отовсюду. Но лучше всего горело на носу и в центре. Сквозь грузовое отверстие в палубе огонь выплескивался вверх алыми языками, иногда полностью перекрывая видимость и грозя сжечь парус. «Интересное ощущение, – натужно усмехнулся Федор, увертываясь от стрел и пробираясь на корму к Терису, который пытался держать курс, – когда под тобой горит палуба и огонь поджаривает пятки. В аду, наверное, все так и происходит».
– Терис, – крикнул он, оказавшись наконец на корме, – направь корабль правее, между тех кораблей. Там как раз есть место. Если попадем, точно сразу оба загорятся.
Помолчав мгновение, он добавил:
– Скоро прыгаем. Мы и так слишком близко подошли.
– Хорошо, – кивнул Терис, но вдруг как-то неестественно дернулся, потом качнулся вперед и повис на рулевом весле,
