ли Асин отец, изредка появлявшийся среди гостей, что его малышка спит с этим красивым парнем и что физическая страсть в их отношениях играет главную роль?.. Скорее всего, он думал так: «Кто это?.. Ах, он с Асей?.. Говорят, он очень талантлив… Что-то пишет… Ну, что поделаешь, пусть – Асе восемнадцать лет… Или еще семнадцать?..»
…Александра Андреевна растила Асю как положено растить девочку из хорошей семьи, – английский-музыка-танцы, а когда она умерла, Асин отец не растерялся от свалившейся на него ответственности – английский-музыка-танцы, а взвалил все это на себя. И так же быстро скинул. Ася сама отвечала за свое воспитание – сама бросила английский и музыку, сама ходила на танцы и в художественную школу.
– Хочешь узнать, какие у меня отметки? – спрашивала Ася отца.
– А мне все равно, как ты учишься, главное, как ты рисуешь, – отмахивался отец.
Иногда Асин отец вспоминал, что на свете существует школьный дневник, и очень удивлялся: «Бог случайно выдал тебе незаурядные мозги, ты можешь учиться, как птичка божья, без усилий!.. А у тебя одни тройки!»
Он удивлялся тройкам, – Ася приносила двойку.
Зина все учила-учила, повторяла перед сном, а Ася была очень способная, с удивительной памятью – взглянула на таблицу умножения и все запомнила. Но Ася любила двойки больше, чем другие отметки, – такой дизайнерский жест. Говорила, что двойки красивей, похожи на лебедей. Иногда она решала: сейчас получу двойку. И яростно боролась за двойку – говорила заведомые глупости, а если не могла получить двойку, то хотя бы забывала тетрадку.
Нельзя сказать, что Асин отец не воспитывал Асю, он кричал.
Отец кричал: «Если ты немедленно не включишь свет, я тебя убью!» – Ася читала до утра. Кричал: «Чтобы через час была дома, иначе!..» – Ася гуляла до ночи.
Ася всегда так испуганно говорила: «Это?.. Это мне нельзя, меня папа заругает» – и тут же делала. Вроде бы она всего боится, но на самом деле ничего не боялась.
В пятом классе она на спор подошла к прохожему и сказала: «Я проститутка, хотите со мной переспать? Десять рублей», и он быстро-быстро побежал прочь. А если бы?..
А в восьмом классе стащила у Зининой мамы бутылку вина, сказала: «Мне очень страшно, твоя мама меня убьет», засунула бутылку под платье и просеменила с ней на улицу. Ася пила вино на скамейке и приговаривала: «Нельзя пить на улице, нас в милицию заберут, ну что же мы зря ее стащили?», приговаривала и пила, и выпила одна всю бутылку. Зина пошла за Асиным отцом, сказала «Асе плохо», и он так страшно побледнел и помчался на улицу. Увидел Асю, обнял и закричал на всю улицу Маяковского: «Господи! Слава тебе, Господи, что моя дочь живая и пьяная!..»
Возможно, Асин отец все же знал, как воспитывать Асю? Он говорил – ты не будешь настоящим художником, если чего-нибудь боишься.
Ну, Ася и не боялась. Десятиклассница Ася уже больше не повторяла «мне нельзя, меня папа заругает». Она говорила «ой, нет, ой, страшно» – и делала. Спала с Ильей. Под носом у отца приводила Илью в мастерскую.
