руку несколько золотых монет. Его глаза расширились при виде такого богатства.
– Ваша светлость…
– В яме герцог, – сказал я негромко, – он не должен оттуда выбраться. Живым.
Он только мгновение смотрел, опешив, затем торопливо сказал:
– Ваша светлость?
– И остальные знатные, – добавил я. – Зато простых воинов можешь не трогать.
Он ответил так же шепотом:
– Будет сделано.
Я кивнул и бросился на помощь к барону Саммерсету. Он неосмотрительно оторвался от своих, сразу трое турнедцев обрушили на него удары мечей и топора.
– Трое на одного? – закричал я. – Какие же вы рыцари?
Они повернулись ко мне, а барон Саммерсет, выказывая готовность войти в светлое будущее с иными понятиями о чести, чем у сэра Вайтхолда, шарахнул одного в затылок.
Я принял на щит удар одного, второго саданул в плечо, тот отшатнулся и зло выругался, на блестящем доспехе появилась безобразная зарубка.
Они насели на меня вдвоем, я защищался легко, не забывая смотреть по сторонам, затем ударил одного краем щита в забрало шлема, а на второго обрушил тяжелый удар мечом.
Оба рухнули, я бросил арбалетчикам:
– Займитесь!
В их руках моментально появились узкие ножи с трехгранными лезвиями, настоящие мизерикордии.
Я кивнул на них вопрошающие взгляды, простолюдины такое понимают быстрее лордов, что меня, как благородного человека, конечно, не красит, однако эта низменность запросов, назовем ее демократическими ценностями, позволит руководить королевством эффективнее и с меньшими затратами.
Издали, с той стороны стены, донесся далекий крик, радостный и победный.
Барон насторожился.
– Что это?
– Завершение, – ответил я с мрачным удовлетворением. – Конец операции.
– Какой?
– Нашей, – объяснил я. – Это герцог думал, что он ее замыслил и проводит, на самом деле это мы держали все нити!
Он прошептал с суеверным ужасом:
– Ваша светлость…
– Отряды сэра Клемента Фицджеральда, – объяснил я, – скрытно вышли из восточных и западных ворот и с двух сторон ударили по лагерю герцога. В конце концов, там обоз, кони, материальные ценности… Теперь уже наши, понятно, по праву справедливого демократического выбора.
Группой рыцарей герцога, прорвавшейся на эту сторону ценой великих потерь, командует высокий воин с решительными жестами, умело перестраивает, свирепо орет, заставляя укрываться щитами.
– Кто это? – спросил я.
– Зигмунд Лихтенштейн, – ответил виконт Рульф.
– Кто он? – потребовал я.
– Барон из дальних северных областей Турнедо, – сказал он быстро. – С ним его верные вассалы, сыновья, братья, шестеро или семеро дядей…
– Слоны, –
