животным миром тех краев. А живя среди готтентотов, приглядывался к ним и рассказывал о них читателям. Писал о них с уважением, любовью, подчас даже с любованием. «...Я жил довольно долгое время с ними, жил у них, жил в недрах мирных их пустыней, с сими неустрашимыми человеками предпринимал я путешествия в отдаленные страны...»
Вайян, несомненно, находился под влиянием идей Руссо о «благородном дикаре». Он идеализировал африканцев, резко осуждал образ жизни европейцев в Капской колонии. И то и другое не всегда справедливо.
Рецензент в «Московском журнале» писал: «Можно попрекнуть автора тем, что он слишком любит хвалить диких и осуждать некоторые неудобства, неразлучные со всяким гражданским обществом... Он конечно знает, что просвещенные нации не сердятся, когда бранят их учреждения и общественной порядок. А есть ли бы не терпели они сатир на своих философов, поэтов, ораторов, то бы они еще несовершенно просвещены были».
Но какова бы ни была идеология автора, сведения его уникальны. Российские читатели получили подробное описание Капской колонии и самого Капштадта, какими они были при Голландской Ост-Индской компании, до прихода англичан. Для российских читателей книга Вайяна была открытием нового края на самом дальнем конце Африки. Живые люди, прежде всего африканцы, их труд, ремесла, одежда, домашняя утварь, охота, искусство. Горести и ликования после удачной охоты, бедствия, вызванные захватами их земель. Прочитав книгу, российский читатель приобщался к новейшим европейским знаниям об этом крае ойкумены.
XIX столетие
Жаль было нам уезжать из Капской колонии...
...мы пригрелись к этому месту...
Я думал, что уже вовсе неспособен к поэзии воспоминаний, а между тем одно имя «Стелленбош» расшевелило во мне так много приятного...
1850-е годы
Начало нового века стало рубежом в отношении России к дальним плаваниям. Это связано прежде всего с деятельностью Российско-Американской компании, которая возникла в самый канун XIX в., в 1799 г., в результате объединения русских промышленных компаний, действовавших на северо-западе Америки. Правительства Павла I, а затем Александра I, стремясь укрепиться на Тихом океане, дали компании монополию на все промыслы и разработки природных богатств северо-запада Русской Америки, Алеутских, Курильских и других близлежащих островов сроком на двадцать лет. Компания могла иметь свои вооруженные силы, собственные крепости, торговать с иностранными государствами и – главное – присоединять к владениям России новые земли.
Естественно, что компания нуждалась в постоянных связях с Петербургом, да и в подвозе столь тяжелых или громоздких грузов, что доставлять их по суше через всю Россию было просто невозможно. Нужна была и «опись» океанских побережий и бесчисленных островов северной части Тихого океана (и течений, отливов, приливов, всего водного режима).
Верховная власть России не сразу осознала необходимость
