этапе развития научного познания, однако впоследствии, напротив, только препятствовала этому развитию (причем не только научному, но и философскому). Поэтому здесь выделяются два отношения к a priori: (1) предложенное Гастоном Башляром, где от понятия a priori следует отказаться, а ученым «вернуть рационалистическим a priori их подлинный апостериорный вес» [1, с. 42][1] и (2) релятивизация классического понятия a priori и его адаптация к изменяющимся научным и философским практикам. В последнем случае наиболее ярким и последовательным теоретиком такого подхода, безусловно, является Элен Метцжер. Именно ее концепция исторического a priori, а также ее работы по истории химии во многом повлияли на Томаса Куна и привели к историческому повороту в эпистемологии. Если историческая эпистемология во Франции ХХ века находилась, по отношению к другим академическим философским дисциплинам, в маргинальной позиции [см. 2, часть 2, гл. 8], то Элен Метцжер была маргинальным мыслителем среди маргиналов (подробнее о причинах такого положения см. [3, с. 477–489]).
В целом концепцию исторического a priori Метцжер можно охарактеризовать как первую систематическую попытку релятивизации понятия a priori на исторических основаниях и в связи с историческими исследованиями непосредственной научной практики. Подход к исследованию истории науки Элен Метцжер был в большей степени историческим, в отличие от философского подхода ее коллег: «Она четко показала, что в ее намерениях не было использования истории науки в качестве хранилища примеров для доказательства философских теорий» [4, с. 113]. В то же время, история науки сама по себе, в отрыве от философского осмысления научного развития, не может претендовать на полноту рефлексии природы научного познания, поэтому одной из задач Метцжер видела теоретическое обоснование «срединного пути» между историей и философией науки, в котором «история науки <…> может по меньшей мере прояснить размышления философа, создающего теорию познания» [5, c. 5].
Основной сложностью в исследованиях исторического a priori представляется то, что если классическая (кантовская) концепция предлагает четкое определение априорного, то здесь предлагается принципиально иной подход: a priori в истории научного знания должны быть выявлены историком (причем, историком философствующим) науки на основании их роли в развитии той или иной научной дисциплины. При этом для того, чтобы выявить такие a priori, историку науки нужно принять два важных постулата:
(1) Каждый ученый, приступая к своим исследованиям, руководствуется определенным набором априорных положений, которые он принимает в качестве истинных (по крайней мере, пока не доказано обратное). Любое научное исследование, таким образом, отталкивается от такого типа априорных положений, потому что в противном случае у ученого не было бы никаких теоретических оснований или отправной точки для начала исследований.
(2) «Постулат, который невозможно ни верифицировать, ни отбросить: человеческий дух в своих фундаментальных характеристиках похож на самого себя», и поэтому все многообразие внешних проявлений человеческой ментальности может быть сведено к вполне ограниченному набору характеристик, на основании которых возможно создание «каталога (пусть и неполного) возможных установок, с помощью которого можно создать рабочую классификацию некоторого количества гипотез, которые без изменения повторяются в науках и различных эпохах развития человечества» [6, с. 206].
В русском переводе в этом месте допущена неточность, поэтому мы ссылаемся на оригинал.
