Русь обличает в Бухарине пренебрежительное легкомыслие, которое выказывают советские либералы к источнику народных идеалов, к вере в исключительность своего края. В Бухарине воплощена та извращённая женственность, что жаждет овладеть женственным же началом, заменив собой доминанту мужественного женолюбия. Неприятие духа евразийства привело Бухарина к тому, что он так и не понял причин кары. Глухота к духовным «табу» выглядит в представлениях народа кощунственной попыткой низвести таинство на уровень скотоложества.
Не менее непримиримо изобличается и измена носителю спасающей силы – трансастральному исполину женолюбия – Степовому Гулевану, измена, на какую толкнул низы населения соблазн коммунистического рая. В наказание виновные лишаются радости совокупления, меж тем как соблазнившая их советская власть заискивает перед мужественной мощью исполина и упивается сладостью его достоинств.
Обманувшиеся приходят к осознанию своего преступления. При этом вера в исключительность края вновь торжествует. Гулеван удостаивает избранниц непреходящей негой соития, оберегает его прелесть от опошления, печётся о сохранении неповторимого Приуралья. Недаром здесь поселяется бесподобно очаровательная игрунья Полинька, особенно благоволящая к местному юношеству.
Увидены лукавым проницательным глазом сельского мужичка мировые деятели Ленин и Сталин с их жёнами, не забываемый леваками многих стран Троцкий. Жизнь этих людей кратенько «обсказана по-простому, по-нашему». Перед их памятью шапку не снимают, а сдвигают на затылок, говоря: «Яблок бы тебе всё да яблок! Так ведь и конское г… – яблоки!»
Какой сельский выходец просиял в поэзии так, как Сергей Есенин? Замечу, что ему принадлежат и строки:
Если не был бы я поэтом,
То, наверно, был мошенник и вор.
А Фёдор Достоевский в «Записках из мертвого дома» сказал о разбойниках и атаманах разбойников: «Ведь это, может быть, и есть самый даровитый, самый сильный народ из всего народа нашего». У этих людей – своя собственная история. Свой театр – их жизнь. Их история, их театр напрашиваются на сопоставление с миром государственных воров. Поэтому, работая над русскими эротическими сказами, я не обошёл и блатные сказы, объединив их серию одним героем – Константином Павловичем Пинским.
Заключает сборник сказ о веке, когда вместе с новыми русскими вступает на сцену и новый русский деревенский любовник. В его лице торжествует, окрашивая память и духовное бытие народа, поразительный оптимизм, отчего поэзия совокупления, соединяя земное и космическое, делает Приуральскую Русь местом, волшебно притягательным для всего мира.
Лосёвый Чудь
Места эти звались Высокая Травка. Здесь было оренбургское казачество. Едешь четыре дня до Уральских отрогов, а травы с обеих сторон колеи двумя стенами так и клонятся на телегу. Высотой до конской холки.
Через нашу местность
