вывела старика из задумчивости. Он поднял поникшую было голову, вновь улыбаясь.
– Ну, молодец, твоя судьба светла, как день.
Я оглянулся на Ясеня. Тот смотрел с надеждой, нет-нет да бросал косые взгляды на Рокти.
– Станешь ты лучшим охотником да следопытом, жена у тебя будет красивая да любящая, и детишек – полные лавки. Век на родной земле проживешь, тем и будешь счастлив.
Рокти нахмурилась и, не прощаясь, тронула коня дальше. Рысью. Ясень же смог, наконец, подъехать к старику поближе.
– Женюсь? Когда женюсь, отче?
Я отвлекся, когда почувствовал, как кто‑то тронул меня за ногу. У стремени стоял мальчик. Он смотрел в глаза светло и ясно:
– Что дано, то найдешь, – даже речью он был похож на старца, – возьми колечко, – он протянул тусклый перстенек с ярким голубым камешком, – здесь у тебя один друг и одна судьба, а темноты не бойся.
Я машинально принял кольцо. Смешался, не зная что сказать. Мальчик тихо стоял у стремени и смотрел, щуря яркие, как камешек на колечке, глаза. Солнце взошло высоко, и тени колышущихся листьев играли на его загорелом лице.
– Идем. – Я вздрогнул, когда Ясень окликнул меня, и увидел, что старец уже скрылся почти в густом частоколе стволов, а мальчик бежит за ним по тропинке – сверкают голые пятки, а на поясе звенят крохотные бубенчики.
– Кто это был?
Ясень, нимало не заботясь обо мне, послал коня рысью, Сумрак тронулся следом, и я почувствовал, что кожа, горящая там, где ее натерли джинсы, это всего лишь цветочки. Но мне не пришлось повторять свой вопрос, Ясень ответил.
– Странник. С учеником. Хорошие врачеватели. Это я точно знаю. Когда Шелест болел, я ездил на тракт и сам привез к нему странника. Наши старейшины, конечно, тоже толк в травах знают. Да только много ли соберешь травы разной на одном месте сидючи? А странники, те бродят по дорогам, под каждым деревом своему богу молятся.
– А судьбу? – Вопрос дался мне с трудом. Я пытался было привставать на стременах, но едва не потерял равновесие и не скоро сообразил, как же мне надо двигаться, чтоб не свалиться наземь и не отбить седалище.
– Ну… судьбу, – Ясень усмехнулся, – амулеты они, конечно, лучше мастерят, чем судьбу предсказывают. Но бывает, что, как мне вот, укажут ясно: так‑то, мол, и так, жить будешь долго и счастливо либо опасайся падучей болезни… да, болезни они хорошо видят.
Разохотившись вдруг, Ясень вновь пустился в воспоминания и даже относиться ко мне стал иначе, хотя и не по‑товарищески, но как к щенку, оставленному отбывшими в отпуск хозяевами, – и хлопотно, и отвязаться нельзя.
Рокти мы нагнали не скоро. Да и не нагнали бы, наверное, если бы она не поджидала нас на лесной опушке. Густой кустарник подлеска резко обрывался в степь, косо освещенную перевалившим зенит солнцем. Редко разбросанные рощицы в пару десятков берез да густые заросли терна виднелись поблизости. Дальше, почти у самого горизонта, угадывались возделанные поля. Я понял, что к вечеру мы действительно приедем в Торжок.
–
