Я, признаться, устал ждать. Что? – Лист прошел на кухню и вернулся с парой новых горшочков, мы сели. – Совет опять не прислушался к твоим словам, Рокот?
– Ты! – Рокти вдруг обернулась ко мне требовательно. – Скажи мне ты, ты был там и видел все, разве мог ребенок вести себя так, как повела себя эта… девочка?
Я отложил ложку, которую взял было. Посмотрел в яростные зеленые глаза, ответил честно:
– Рокти, это был ребенок. Я знал это, даже соглашаясь с тобой. Да, я видел следы, они не сказали мне ничего, я не следопыт. И завтра, едва рассветет, я отправлюсь искать девочку, кем бы она ни была.
– Я тоже пойду! – Признаться, я был удивлен. – Уверена, мы должны найти ее. И, если я была права… совет пожалеет.
Хохот Листа заглушил робкие возражения Ясеня:
– Рокти, нехорошо угрожать совету. Ты не должна делать так, не ходи, пусть чужак ищет сам. – Он пытался схватить ее за руки, умоляюще ловил взгляд.
Она глядела только на меня, будто я был источником всех ее бед, и, едва почувствовав руку Ясеня на запястье, вскочила, отступив на шаг.
– Что он найдет сам? Он же не следопыт!
Ее смех лишил меня последних иллюзий. Наша взаимная симпатия мне привиделась. Если Рокти и станет помогать, то лишь из своих политических соображений. Я отодвинул горшочек, поднялся.
– Спасибо за гостеприимство, кров и стол, так сказать. Где я могу лечь поспать?
– Идем, покажу, – Лист стал вдруг серьезен. Куда делась ирония? Обернувшись к Ясеню произнес тихо: – Извини, друг. Не вышло посидеть сегодня. К себе пойдешь или у нас останешься?
– Останусь, – буркнул Ясень, огладил колено, покосился на остатки в горшочке и взялся решительно за ложку.
Лист пожал плечами, прошел и толкнул одну из дверок по периметру. Оглянулся выжидающе. Я посмотрел на Рокти. Та стояла, поджав губы, глядя мимо и вглубь. «К черту!» – решил я и быстро пересек комнату, перешагнул порог.
Зеленый полумрак успокаивал, воздух был свеж и призрачно ароматен. Я привык уже к умиротворяющему, медовому свету деревянных стен подземного поселка. Здесь стены были сплошь увиты плющом. Выступ, служивший кроватью, оказался для меня слишком короток, но достаточно широк, чтоб свернуться калачиком: в изножье стоял сундук. Я вздохнул невольно, захотелось упасть и отключиться немедленно. Я шагнул к лежаку, стягивая косоворотку. Сзади хлопнула дверь, погрузив комнату в малахитовую темень. Щелчок пальцев. Я обернулся – Лист стоял у входа, пара светляков вилась рядом, он щелкнул пальцами еще раз, и еще пара поднялась от стены, полетела на звук.
– Они просыпаются от резких звуков. Не буди их без надобности, они тускнеют бодрствуя. А я, признаться, давно не открывал спальни солнцу. К нам заходит только Ясень, да и тот остается редко. – Рокти тяготится им, хоть и жалеет.
Он замолк – стоял у входа, скрестив руки, светляки и впрямь быстро тускнели, и под тенью падающих на глаза волос нельзя было различить выражения лица.
