Тот чужак? – Парень впервые глянул в мою сторону. Я почувствовал себя неуютно под пристальным взглядом.
– Его зовут Никита?
Я пожалел, что не видел лица Рокти, когда она говорила это. Она не ответила «да». Но и «нет» она не сказала тоже. Она просто ушла от ответа. Я не стал бы гадать о своем будущем, сейчас оно зависело от девчонки, которая не уверена даже, друг ли я ей. Мне стало горько, до привкуса желчи, захотелось сплюнуть с досады. А Рокти обернулась, как ни в чем не бывало, и представила звонко:
– Мой друг Ясень!
Я кивнул сдержанно. Тот тяжко вздохнул, руки повисли безвольно, сразу став как будто лишними.
– Ну, иди, – он по‑прежнему говорил только с Рокти, – а вечером жди обязательно, в гости, да, – он развернулся и зашагал в чащу, нарочито шумно задевая ногами низко нависающие ветви кустов.
– Друг твой, да?
– Друг, с детства. – Рокти почувствовала мое состояние, уловила иронию и толкнула в спину, кажется, обидевшись. – Идем уже. Недолго осталось идти‑то. И не беспокойся. Никто тебя тут не тронет, ты пришел безоружным.
Меня это порадовало. Пока мы шли под редеющими, отступающими сводами крон к большому поселку на одном из берегов лесной реки, я пытался унять непрошеную досаду. Представлял себе собственную реакцию на странного незваного пришельца из непонятных земель. Но, сознавая разумность, даже необходимость такого к себе отношения, испытывал чуть ли не обиду. И потому, чем ближе подходили мы к приземистым, светлого дерева срубам, тем неприветливее казались мне пустые, заросшие высокой, ни разу не кошеной травой, проулки. Поселок казался заброшенным, поражал абсолютной пустотой. Ветер гнал ровную зеленую волну меж простенков. Рокти уверенно шла к ближайшему срубу. Я замедлял шаг, оглядываясь. Не было ни оград, ни завалинок, ни окон. Над крышами, устланными темно-зеленым, не сохнущим лапником, поднималось едва различимое марево – за плотно закрытыми широкими дверьми кто‑то жил и готовил пищу. Это не успокоило меня.
– Почему здесь так пусто?
– Потому что это поселок клана. – Сочтя объяснение достаточным, Рокти взбежала на крыльцо, стукнула раз кулаком по двери, и та распахнулась, скользнула настежь легко, и открылась просторная светлая комната, полная снующего хлопотливо народу.
И сразу от сердца отлегло, на душе стало спокойнее и тише. Меня будто толкнуло под низкие своды, я в три шага взбежал на крыльцо, дрогнув, переступил порог и огляделся. Рокти закрыла дверь, опустила деревянный засов.
Конечно, я задевал макушкой потолок. И все же комната казалась просторной, может быть, за счет того, что в ней вовсе не было обстановки, а стены – округлые, не смыкающиеся острыми углами стены на всю площадь сруба, – источали свет и тепло. Косой луч падал на усыпанный желтенькой стружкой пол и сквозь круглое отверстие в крыше. Спешившие мимо ктраны едва замечали нас. Невысокие, с детски мягкими чертами, они выныривали из ходов, круто ведущих из комнаты куда‑то вниз, пересекали деловито косой столб света
