style="font-size:15px;"> – Что будет? – хладнокровно усмехнулся Неизвестный человек, – Землетрясение будет!.. Потоп! Скандал!.. Ничего не будет!!
– Я тоже думаю, что ничего, – подтвердил Надькин. – Все тоже сейчас же должно исчезнуть: солнце, земной шар, пароходы разные – ничего не останется!
Неизвестный человек поднялся на одном локте и тревожно спросил:
– То есть… Как же это?
– Да так. Пока я жив, все это для меня и нужно, а раз помру, на кой оно тогда черт!
– Постой, брат, постой… Что это ты за такая важная птица, что раз помрешь, так ничего и не нужно?
Со всем простодушием настоящего эгоиста Надькин повернул голову к другу и спросил:
– А на что же оно тогда?
– Да ведь другие‑то останутся?!
– Кто другие?
– Ну, люди разные… Там, скажем, чиновники, женщины, министры, лошади… Ведь им жить надо?
– А на что?
– «На что, на что»! Плевать им на тебя, что ты умер. Будут себе жить, да и все.
– Чудак! – усмехнулся телеграфист Надькин, нисколько не обидясь. – Да на что же им жить, раз меня уже нет?
– Да что ж они, для тебя только и живут, что ли? – с горечью и обидой в голосе вскричал продавец ленкоранских лесов.
– А то как же? Вот чудак – больше им жить для чего же?
– Ты это… серьезно?
Злоба, досада на наглость и развязность Надькина закипели в душе Неизвестного. Он даже не мог подобрать слов, чтобы выразить свое возмущение, кроме короткой мрачной фразы:
– Вот сволочь!
Надькин молчал.
Сознание своей правоты ясно виднелось на лице его.
– Вот нахал! Да что ж ты, значит, скажешь; что вот сейчас там, в Петербурге или в Москве, генералы разные, сенаторы, писатели, театры – все это для тебя?
– Для меня. Только их там сейчас никого нет. Ни генералов, ни театров. Не требуется.
– А где же они? Где?!
– Где? Нигде.
– ?!!?!!
– А вот если я, скажем, собрался, в Петербург приехал, – все бы они сразу и появились на своих местах. Приехал, значит, Надькин, и все сразу оживилось: дома выскочили из земли, извозчики забегали, дамочки, генералы, театры заиграли… А как уеду – опять ничего не будет. Все исчезнет.
– Ах, подлец!!! Ну, и подлец же!.. Бить тебя за такие слова – и мало. Станут ради тебя генералов, министров затруднять! Что ты за цаца такая?
Тень задумчивости легла на лицо Надькина.
– Я уже с детства об этом думаю: что ни до меня ничего не было, ни после меня ничего не будет… Зачем? Жил Надькин – все было для Надькина. Нет Надькина – ничего не надо…
Тысяча мыслей терзала немного охмелевшую голову Неизвестного человека.
– Что ж, по-твоему, – сказал он срывающимся от гнева голосом, –
