вас выпишут, – обнадежил он девушку, – с астронавтами тоже все прояснилось. Вы отлично поработали и скоро вернетесь в университет…
Ирена отозвалась: «Да. Хорошего вам дня, мистер Браун». Дверь закрылась, Ирена взглянула на часы:
– Отлично, – она ощутила сладкую усталость, – надо дождаться темноты, и поминай, как звали, – свернувшись клубочком, девушка задремала.
When Israel was in Egypt’s land
Let my people go
Oppressed so hard they could not stand
Let my people go…
Глубокий голос стих. Диктор мягко сказал:
– Вы слушали студийную запись военных лет. Пели покойный мистер Армстронг, – джазмен умер месяц назад, – и трагически погибшая над Ла-Маншем мисс Ирена Фогель, – негр за рулем покрутил седой головой:
– Ее, значит, называли серебряным соловьем Америки, – шофер помолчал, – сыночка моего в армию призвали, а я добровольцем туда пошел. Мисс Фогель к нам в лагерь приезжала, когда нас в Британию отправляли. Молодые ребята, вроде сыночка моего, ее на руках пронесли от машины до сцены. Она как узнала, что негры в лагере отдельно размещаются, то отказалась два концерта давать. Офицеры, значит, сначала нас, негров, отправили назад. Мисс Фогель это увидела и сказала в микрофон – я, мол, еврейка, нацисты нам тоже запрещали сидеть на одних скамейках с немцами. Мы боремся с нацизмом, давайте начнем с нашей страны, – негр затянулся дешевой сигаретой, – видела бы ты, как наш полковник побагровел, – в ветровое стекло грузовика бил крупный дождь, – но ничего не поделаешь, пришлось нас пересаживать. Некоторые южные парни, – он дернул щекой, – вышли из зала, но мисс Фогель на расистов плевать хотела. Она и с Армстронгом записывалась, – водитель прибавил звук радио, – сейчас узнаем, откуда дождь взялся. Я в Калифорнии двадцать лет живу, отродясь в августе дождей не случалось, еще и в пустыне…
За козырьком водительского сиденья красовалась яркая фотография мальчишки в красных шортах, сидящего на краю бассейна. Парень болтал ногами в воде. Шофер прислушался:
– Нет, битлов завели, – он кивнул на фото, – Мозес у нас без ума от битлов. Ему десять лет, мы с женой его одни растим. Сыночек мой на войне погиб, а дочку расисты убили, – шофер тяжело вздохнул, – думал ли я, что такое возможно? – Рядом с фото мальчишки болтался на цепочке неожиданный для негра серебряный кулон со щитом Давида: – Как в песне поется, – шофер представился Ирене дядюшкой Линкольном, – отпусти мой народ. Раньше негры страдали в рабстве, а теперь страдают евреи под пятой фараона, то есть в Советском Союзе. Мы, значит, со старухой немного денег пожертвовали для тамошних евреев, а нам подарок прислали, – он кивнул на кулон, – я и решил его здесь повесить. Сказано в Псалмах, – он повысил голос, – поднимаю глаза мои к небесам, – горизонт раздирали белые всполохи молний, – откуда придет мне помощь? Только от Бога, создателя неба и земли, – у него был уютный южный говорок, – он мой щит и мое спасение, – негр покосился на Ирену: – Грозы боишься, – утвердительно
