На перекрестье дорог, на перепутье времен. Галина Тер-Микаэлян
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу На перекрестье дорог, на перепутье времен - Галина Тер-Микаэлян страница 16
Попав в гарем она назвалась Эме дю Бюк де Ривери, похищенной пиратами знатной дамой с Мартиники, но Селим порою сомневался, что это так – слишком уж упорно Накшидиль отказывалась связаться со своими родными. Возможно, ее имя действительно было Эме де Ривери, но может быть, она была простой служанкой, назвавшейся именем госпожи, чтобы обеспечить себе достойное положение в гареме, а настоящая Эме давно покоилась на дне морском или сгинула в лапах берберийских пиратов. Какое это имело значение для Селима! Для него Накшидиль и теперь, в тридцать шесть лет, была воплощением изысканности и красоты.
Он не был для нее махрамом (родственником, брак с которым по законам ислама запрещен, лишь при махраме женщина может открывать лицо), но в своей европейской гостиной она всегда принимала его с открытым лицом. И султан Селим чувствовал себя европейцем, по-французски беседуя с ней о Людовике Четырнадцатом, Лафонтене и Руссо. Немало времени они проводили, обсуждая успехи в учении шехзаде Махмуда. Ибо собственных детей Селим не имел, но был достаточно мудр, чтобы не винить в этом своих многочисленных наложниц. Его мать Михришах-султан много лет изводила себя, трижды совершала паломничество, чтобы вымолить у Аллаха внука, но наконец смирилась. Смирился и Селим. Сына он обрел в своем маленьком кузене Махмуде и именно его желал видеть после себя повелителем османов. Не Мустафу, старшего брата Махмуда, сына второй жены Абдул-Хамида интриганки Айше.
Уже почти двести лет в Османской империи не действовал страшный закон Мехмеда Фатиха, завоевателя Константинополя. Закон, предписывающий каждому вступившему на престол султану ради спокойствия в империи истребить всех своих братьев и их потомство мужского пола. С начала семнадцатого века престол, как правило, наследовал старший в роду. После султана Мустафы Третьего, отца Селима, на трон взошел его брат Абдул-Хамид, и это было правильно – разве мог Селим в тринадцать лет встать во главе огромной империи? И султан Абдул-Хамид, в свою очередь, поступил мудро, объявив наследником двадцативосьмилетнего племянника Селима, а не своих сыновей – десятилетнего Мустафу или четырехлетнего Махмуда.
Теперь, спустя десять лет после смерти Абдул-Хамида, Мустафа в свои двадцать лет обленился, был склонен к нездоровой полноте из-за пагубной любви к обжорству и, вдобавок, еле читал.