Алет-эфенди имеет достаточно причин испытывать неприязнь к улемам, однако он не так глуп, чтобы подвергать опасности свою жизнь.
– Кто он и чем занимается? Его разговор с юношей показался мне достаточно странным – словно Алет-эфенди преследовал свою цель.
– Кто такой Алет-эфенди? – задумчиво повторил Гарабет, держа в руке ладью и раздумывая, куда ее поставить. – Сын крымского кадия. Отец желал, чтобы Алет пошел по его стопам, но тот проявил невероятное для мусульманина непослушание родительской воле. В результате кадий проклял сына и выгнал из дому. Молодой Алет пошел работать к армянскому купцу Серпо – сначала амбалом (носильщиком), потом стал помогать в делах. Ездил с поручениями в Венецию и Геную, изучал языки. У него обширные связи, и он постоянно их расширяет. Тебе шах, айр сурб.
Нерсес двинул вперед пешку, заслонив своего короля от ладьи.
– Алет-эфенди прекрасно говорит по-французски, – сказал он, – насколько я могу судить при моих знаниях. Но как он, работая у купца, сумел приблизиться к государственным делам?
– Ты, наверное, слышали о недавно казненном Эбубекир-Ратибе, айр сурб?
– Бывшем после Порты в Вене и авторе низам-и-джеди? Разумеется, слышал. Тебе мат, Србазан хайр.
Гарабет засмеялся и смешал шахматы.
– Будем считать, что сегодня мне не везет в игре. Ладно, закончим игру, я хочу рассказать тебе об Алет-эфенди, одном из самых загадочных людей, каких я знаю. Давно, еще при жизни султана Абдул-Хамида, купец Серпо поставлял Эбубекир-Ратибу товары для его гарема. Однажды Ратиб что-то спросил у носильщика, который выгружал из телеги доставленные тюки – им оказался Алет. Он ответил так остроумно, с таким достоинством, что Ратиб был поражен и пригласил его к себе на службу. Позже, уже при нынешнем султане Селиме, Алет-эфенди сопровождал Ратиба в Вену, как один из секретарей посольства. Во время пребывания посольства в Вене старый кадий, отец Алета, тяжело заболел и, желая примириться с сыном, написал ему, призывая к своему ложу. Однако Алет на зов родителя не откликнулся и даже не ответил на письмо. Это вызвало недовольство ученых улемов, в том числе молодого, но всеми уважаемого имама Хаджи-Халила, который считал кадия своим духовным отцом. Он во всеуслышание объявил Алета непокорным сыном, а непокорство родительской воле, как тебе известно, в исламе считается одним из тяжелейших грехов.
– Письма из Константинополя в Вену и обратно идут достаточно долго, – заметил Нерсес, – к тому же, Алет состоял на государственной службе и, возможно, не мог ее сразу покинуть. Застал ли он отца в живых, когда посольство вернулось в Стамбул?
– Старик был при смерти, однако и тогда Алет не поспешил к нему явиться.
– Вот это уже тяжкий грех.
– Кадий рассудил также. Разгневавшись, он проклял сына в присутствии нескольких свидетелей, в том числе и имама Хаджи-Халила, потом произнес шахаду (свидетельство о вере в Аллаха и миссию
