увидеть ничего особенного, но хотели хоть так почувствовать причастность к происходящему. Если не считать того факта, что новая Жрица была с их острова. Это, справедливости ради, никак их не выделяло, но большинство всё равно были горды собой, кроме разве что той, кому действительно следовало бы гордиться. Улыбка на лице матери Ои, смотрящей вдаль, была и радостной и печальной одновременно. Сегодня ей не позволили попасть на Гору – так требовал Обряд – но это было не так уж важно: она тоже готовилась в скором времени пройти путь, подобный тому, что прошла её дочь, и остаться там, рядом с ней. Однако она чувствовала и некоторую горечь от осознания того, что ей никогда больше не посмеяться с дочерью на рассвете, собирая цветы в роще, не утешить её в девичьей печали, не подержать на руках младенца, рождённого когда-нибудь Оей… Материнство не для Высшей жрицы. Её жизнь отдана иному…
Молодой человек всё-таки сумел преодолеть толпу и теперь шёл по деревенским улицам со светлыми домиками с лиственными крышами, утопающими в зелени. Мелкая галька приятно касалась босых ног.
Главная улица оббегала невысокий, покрытый травой холм, чуть ли не единственный на их едва выступающем над поверхностью моря острове, и устремлялась вперёд сквозь лес к дальним причалам.
Дом Аройо, ничем, по большему счету, не отличавшийся от домов других жителей Эзо, стоял почти у центрального пирса главной бухты. Это было почётно, не зря его отец служил когда-то старейшиной острова. Однако, в первую очередь, это было удобно: легко следить за жизнью океана прямо из собственного окна, раньше всех видеть растущие на горизонте тучи или восходящее солнце, решать, когда и на чём выйти в море. Сегодня это, правда, было не важно: все – и рыболовы, и торговки – присоединились к остальным жителям там, на берегу.
Он побродил по дому, остановился у стола, перелистнул несколько страниц в лежавшей на нём книге, но сразу же закрыл её. Налил себе сока из стоявшего здесь же алого резного кувшина, не торопясь выпил его, глядя вдаль. Проводить взаперти весь оставшийся вечер не хотелось, а раз уж пообщаться сегодня ни с кем толком не выйдет, то выбор был невелик. Аройо опустил стакан на гладкую деревянную столешницу, сделал несколько шагов, прихватил свой мешок с инструментами, висевший у выхода, притворил за собой дверь и направился к пирсу: надо было, наконец, закончить новую сеть, а в отсутствие вечно носящейся вокруг ребятни и других рыбаков, старающихся завлечь тебя в разговор, работа пойдёт быстрее.
***
Оя медленно прошла сквозь огромную, разделяющую берег Песчаного озера и Пещеру, каменную арку. Её скалистый серый свод, не затронутый искусной работой древних мастеров, был изрезан естественными выступами и трещинками. Она будто бы отражала те бессчётные века, которые прошли с момента рождения Горы, с тех самых дней, когда океан выпустил этот остров из своих объятий.
Пещера открылась перед Жрицей одновременно предсказуемо и внезапно. Предсказуемо,
