не ушла бесследно.
Там, где только что в лучах Иррилла грелись и танцевали три десятка больших и малых юглов, теперь маленькими смерчами вращались, постепенно замедляя свой бег, тысячи осколков в удушливых облаках пыли. Ни один не выжил.
Место Заключения одних для других стало кладбищем…
***
Цери́тинес, При́гия, от Заключения и в течение 3000 лет после
Её окружала тьма. И не просто тьма, а нечто более глубокое, в чём не было ни цвета, ни звуков, ни запахов. Она хотела было коснуться рукой своего лица, просто чтобы ощутить себя, определить в этом непространстве, но не смогла – не было ни руки, ни лица, ничего… Лишь её растерянно бьющееся сознание подсказывало, что она жива, но и только. Ийкэ маячило где-то глубоко внутри, яркое, но недоступное. Были слова, но нечему было их произнести. Был крик, но он замирал, не найдя выхода. Не было даже боли – только абсолютное непонимание произошедшего.
Остались только мысли, миллиарды мыслей, мечущихся в клетке без стен, мысли, которые теперь были единственным, что формировало её саму.
Аррилия не знала, сколько прошло дней или, может, веков – время здесь было неопределимо – когда она начала различать какие-то структуры в окружающей пустоте. Единственное, что она поняла почти сразу – эти структуры не пришли из ниоткуда, они были здесь всегда, с самого начала, просто недоступные её восприятию. Но теперь, единожды их заметив, она уже не теряла их из виду. Довольно быстро структуры стали усложняться, открывая её взору новые и новые грани. И однажды настал момент, когда она с удивительной ясностью вдруг осознала, где же именно находится.
То было чужое сознание, чужая, незнакомая душа.
Когда Аррилия поняла это, то была изумлена: слабая и беззащитная, обладающая ничтожно малой ийкэ – как могла она, эта душа, удержать её, великую эризингию?! Конечно не могла, это было просто какое-то недоразумение. И Аррилия тут же рванулась вон, стремясь вернуться в реальность, но натолкнулась на какое-то препятствие… Препятствие, которого не было, его нельзя было ни увидеть, ни ощутить, но и пройти его тоже было невозможно.
Она пробовала много раз, не смирившись с неудачей, снова и снова. Но… тщетно.
В конце концов пришлось оставить эту затею. Однако Аррилия не сдалась, нет.
Она со всей доступной ей энергией принялась изучать окружавшую её душу.
Скоро она научилась считывать пролетающие мимо чужие мысли, а после этого быстро поняла, что находится в юной церитинеске, совсем молоденькой и ничем не выдающейся. Постепенно эризингии становилось доступно большее, чем просто знания о происходивших вокруг событиях: её ийкэ, наконец, стала ей подчиняться – совсем немного, но достаточно, чтобы, пусть и незначительно, воздействовать на свою носительницу, перебивая и направляя некоторые её помыслы в представлявшееся Аррилии благоприятным русло.
А потом пришёл тот день, когда мир вновь открылся взору
