Это первое. А вот и второе. Когда я позавчера пришел на работу, мне каждый считал своим долгом показать газету… с твоим падением в яму… а шеф… он спросил меня, почему я без гипса. У нас редкая фамилия, папа. Я такой же, как ты, Полукикин!
Полукикин. Она была похожа на твою мать! Но ты никогда не поймешь этого!.. «Битлз» – моя духовная родина, Леннон – мой духовный отец. И я никогда, никогда не променяю свое первородство на твою чечевичную похлебку, на твой борщ… с жареным луком! (Начинает петь. По-английски.)
Виталий Витальевич (перебивая). Ты способен выключить газ?
Полукикин. Да, я способен. Я способен на многое, о чем ты даже не имеешь понятия.
Виталий Витальевич. Сметану возьмешь в холодильнике. (Уходит не попрощавшись.)
Виталий Петрович поет сызнова.
Без музыки. Гордо. Решительно. Духоподъемно.
У него хороший голос. В молодости был еще лучше. Спев – молчит. Приходит в себя. Всему своя мера. Спокойней, спокойней!..
Виталий Петрович подошел к двери в кладовку. Прислушался. Постучал.
Полукикин. Федор Кузьмич, ты жив?
Пауза.
Все!.. Я один!.. Федор Кузьмич, ты жив, спрашиваю?
Дверь отворяется, из кладовки появляется Федор Кузьмич, старик с бородой и длинными волосами.
Федор Кузьмич. Жив, жив. (Кряхтит, потягивается.)
Виталий Петрович помогает Федору Кузьмичу выйти.
Полукикин. Прости, что так получилось. Кто ж знал, что он три часа будет борщ варить?..
Федор Кузьмич. Глаза… от света… отвыкли… а так ничего, ничего… Уже привыкают…
Полукикин. Столько в темноте просидеть… Прости, Кузьмич.
Федор Кузьмич. Да что темнота!.. Свет стоит до темноты, а темнота до свету… Всему свой черед. Я вот посидел в темноте маленько, ты мне дверь и позволил открыть. А три часа – разве срок по нашим летам, о часах ли нам думать, когда жизнь за спиной?
Полукикин. Ты сядь, сядь, Кузьмич. (Стул двигает.)
Федор Кузьмич. Да мне ж ходить, сам знаешь, привычнее. (Однако садится.)
Виталий Петрович остается почтительно стоять.
«Три часа…» (Смеется.) Скажешь тоже… Бывало, в товарняке сутками на полу маешься, ладно бы темнота – зуб на зуб не попадает, и то ничего. Вышел на Божий свет и почапал куда глаза глядят. Мир не без добрых людей. С земли не прогонят. Большая.
Полукикин. А часто ты в товарняках ездил?
Федор Кузьмич. Часто не часто, а Россию всю повидал. Да нет, пешим ходом оно и надежнее, и веселее. Сам-то что стоишь? Садись.
Полукикин. Нет. Нет. Я постою.
Федор Кузьмич. Ну тогда и я встану. (Встает.) Что-то круто вы с сыном… Можно ли так?.. Не по-людски.
Полукикин. А ты слышал, ты слышал, как он?
Федор Кузьмич. А сам? Сам какой пример подаешь? Где мудрость твоя?
Полукикин. Про тебя вспоминал… Бомж, говорит… И еще… слышал, как назвал?..
Федор Кузьмич (весело). Проходимцем-то?.. А что?.. Хожу много, ходок… Вот и проходимец.
