или как его именовали на русский лад: Григорий Андреевич Гершуни, обучался на провизора. Он даже успел поработать немного в аптеке по специальности, однако увлекла его революционная романтика.
Теперь это был «поэт террора и гений конспирации», как его звали товарищи по партии социалистов – революционеров, или короче эсеры. Именно Гершуни был инициатором создания боевой организации партии, которую именовали «Боёвка».
Собеседник Гершуни, круглый, пухлый господин, с толстыми губами и пышными, пшеничного цвета усами. Звали этого господина Евно Фишлевич Азеф, а на русский манер – Евгений Филиппович Азеф. Это ближайший сподвижник Гершуни.
– Мартовский расстрел в Златоусте сильно всколыхнул Россию, – заметил Гершуни, прихлёбывая чай, – наша боевая организация просто обязана прореагировать на это.
– Ты планируешь акцию? – Азеф закурил папиросу «Стелла».
– У тебя есть люди для исполнения теракта? – вопросом на вопрос ответил Гершуни.
– Найдём, – кивнул Азеф. Он затянулся папиросой и продолжил: – Киевская организация поможет нам с исполнителями. Кого ты планируешь устранить?
– Богдановича, – ответил Гершуни, – но необходимо выехать в Уфу и определиться там по месту.
– Хорошо, – кивнул Азеф, – пока ты будешь заниматься этим, я подберу людей для акции.
– Да, можно и так, – согласился Гершуни. Он подозвал полового и расплатился за чай.
Туалет у Егорова, впрочем, как и во всех трактирах Москвы, располагался во дворе, из которого не было выхода на улицу. Попасть туда можно было, только минуя зал трактира. Когда Гершуни с Азефом возвращались из двора через коридор, Гершуни остановился у входа в зал. Там располагались отдельные кабинеты для тех, кто, попивая чаёк, хотел в тиши обсудить свои дела. Окон в кабинетах не было, потому в тёплый день там бывало жарко, но можно приоткрыть дверь. Гершуни остановился у такой приоткрытой двери, увидев господина средних лет в клетчатом костюме, а с ним солдатика.
– Знаешь, кто это? – шёпотом спросил Гершуни.
Азеф отрицательно покачал головой, и так же шёпотом ответил:
– Нет.
– Это Зубатов из Охранки, – продолжал шептать Гершуни, он направился в зал, Азеф последовал за ним.
Он обманул Гершуни, сказав, что не знает Зубатова. Евгений Фишлевич Азеф был тайным сотрудником Охранного отделения полиции с постоянным содержанием. Причём его годовой оклад, был чуть меньше, годового содержания директора Департамента полиции. Азеф считался ценным агентом в среде социал – революционеров, с ним контактировали сам Зубатов или директор Департамента полиции Лопухин.
– Я имел честь познакомиться с господином Зубатовым три года назад, – рассказывал Гершуни, когда они вышли из трактира, – в марте 1900 года я был арестован по делу о нелегальной типографии. Умнейший, доложу я тебе, человек.
Тогда, Зубатов имел долгие беседы с Гершуни.
