пожелает выйти в отставку.
Да, случалось и такое: некоторые уходили. Одних призывали домой семейные заботы, другие разочаровывались в придворной жизни, третьи же растрачивали состояния вместо того, чтоб сколачивать их. Жалованье Пенсионера – семьдесят марок в год… в сем мире это не так-то много, а добиться высот положения, приносящего больше, удается не всякому.
Но тут отец вмиг изгнал из Девеновой головы все заботы о деньгах – и всего-то одной простой фразой.
– Теперь, – объявил Джон Девен, – пора тебе и жену подыскать.
Не ожидавший этого, Девен только и смог, что рассмеяться.
– Отец, я же едва получил место. Дай мне, по крайней мере, время твердо встать на ноги!
– А вот об этом тебе не меня бы просить. Ты только что застолбил за собой завидное место, рядом с Ее величеством королевой, и ее фрейлины да камеристки начнут гоняться за тобой, как ястребы за цыпленком. Может быть, даже леди.
Действительно, накануне за теннисными матчами наблюдало немало дам. Новый приступ боли в плече заставил задуматься: не выставил ли он себя дурнем окончательно и бесповоротно?
– Несомненно. Однако поспешных шагов предпринимать не стоит – особенно находясь на службе у королевы. Говорят, она очень ревниво относится к своему окружению и скандального поведения придворных не терпит.
Очень ему нужно угодить в Тауэр из-за того, что одна из фрейлин от него понесла! Разумеется, лучше всего привлечь взор самой королевы, но Девен, пусть и был амбициозен, и понимал, что королевская симпатия – кратчайший путь к награде, отнюдь не желал состязаться за расположение Елизаветы с особами вроде юного графа Эссекса. Подобное соперничество живо приведет к ситуации, в коей ему не уцелеть.
– Женитьба – вовсе не скандал, – возразил отец. – Конечно, заботься о своем благонравии, но и в стороне от девиц не держись. Придворный брак может принести немало выгод.
Похоже, отцу было угодно развивать сей разговор и далее. Пришлось уклониться от него, прибегнув к хитрости.
– Если дело пойдет, как задумано, я буду всецело занят вдали от двора.
В уголках отцовского рта пролегли мрачные морщины.
– Так, значит, ты говорил с Уолсингемом?
– Нет. Его не случилось при дворе. Но при первой возможности поговорю.
От покойной расслабленной неги не осталось и следа.
– Остерегись соваться в такие вещи, – посоветовал отец. – Он служит благородной цели, но не всегда благородными средствами.
Об этом Девен прекрасно знал и сам: подобной работой – хоть, спору нет, и не самой грязной – ему уже довелось заниматься в Нижних Землях.
– Отец, Уолсингем для меня – самый надежный путь к продвижению по службе. Даю слово: я не растеряюсь.
Этим его отцу и пришлось удовольствоваться.
Лондон, затем Ислингтон,
