множеством ног ступени, ведущие вниз, под землю. Лестницу озаряло неяркое, теплое сияние волшебных огней. Луна двинулась вниз, и ветви розового куста сомкнулись за ее спиной.
Нет, звук ее имени не отворял куста: назвавшись, она лишь предупредила обитателей о своем приходе. Однако гостей здесь редко заставляли ждать – хоть снаружи, хоть внутри. К тому времени, как Луна спустилась вниз, ее уже встречали.
– Добро пожаловать к «Ангелу», миледи, – сказала Гертруда Медовар, с лучезарной улыбкой на круглом лице присев перед гостьей в реверансе. – Всегда рады вас видеть. Входите, прошу вас, прошу!
Несомненно, сестры Медовар столь же дружелюбно приветствовали всякого, переступавшего их порог (а многие из придворных, несомненно, втайне от всех переступали его), однако усомниться в искренности приветствия Луне и в голову не пришло. Гостеприимство у сестер было в крови. Происходили они с севера, из брауни, домовых Приграничья, и нотки северного выговора звучали в голосе Гертруды по сей день, однако на постоялом дворе «У ангела» служили со дня постройки, а до того, по-видимому, обитали при другой гостинице, и так – с незапамятных времен. Многие из домовых были существами замкнутыми, нелюдимыми, навеки связавшими судьбу с одним-единственным смертным семейством и безучастными ко всем остальным, но сестрам Медовар определенно нравилось оказывать гостеприимство незнакомцам.
В тепле и уюте домика брауни чувство тревоги, не отпускавшее Луну который день кряду, растаяло без следа.
Луна покорно позволила Гертруде увести себя в тесноватую, но очень мило обставленную комнатку и усадить на мягкую скамейку у небольшого стола. Хозяйка захлопотала, умчалась прочь и вскоре, шурша расшитыми юбками, без всяких просьб поставила перед Луной кружку меда. Разумеется, именно этого Луне сейчас и хотелось больше всего на свете. Возможно, таланты брауни и не выходили за рамки обыденного, но во всем, что касалось создания уюта, им просто не было равных.
По крайней мере, одной из них. Луна открыла было рот, чтобы спросить, где же сестра Гертруды, но в тот же миг с лестницы донеслись шаги. Не прошло и минуты, как нужда в вопросе отпала сама собой: в комнату вошла Розамунда, одетая в точно такое же домотканое платье, как у Гертруды, если не принимать в счет роз, вышитых на ее переднике вместо маргариток. Ее улыбчивое круглое лицо также повторяло лицо сестры, точно отражение в зеркале.
Однако за нею следовали те, кому было не до улыбок. Осунувшегося, отощавшего домового Луна узнала немедля, остальных же узнать оказалось сложнее: когда она видела их в последний раз, все они только и делали, что лежали ниц на мраморном полу Халцедонового Чертога.
Гертруда сочувственно охнула и поспешила навстречу. На миг комната от стены до стены заполнилась домовыми, паками и стройными нимфами со скорбными лицами, которых Луна при первой встрече и не приметила. Но ни одна из брауни не пришла в замешательство и не заставила гостей долго ждать на ногах: в скором
