ты – п-шёл! – третий вытащил сигарету, поместил её в маленьких пухлых губах и чиркнул спичкой, которую тут же задул ветер. – Блин! – зажёг вторую, сжал огонёк ладошками, уберегая от сквозняка, и поднёс замок из пальцев к лицу.
Автомат бестолково повис на плече. Рядом с задней покрышкой зажурчала струйка Кривого.
– Куда льёшь?! – второй окончательно вышел из себя и пихнул Петра прикладом по пояснице. – Лезь давай, хватит – отдохнул!
Пол фургона приходился на уровне подбородка, и зэка Смирнов ясно видел, как Сыч очутился за решёткой, а легаш поворачивал ключ в замке – затем, чтобы через минуту открыть замок перед ним. Пахан спиной чувствовал издевающиеся смешки ребят во дворе. Конвой отделял следующую троицу. И ещё дюжина парней стояла вокруг со стволами наперевес. А над всем этим прогибалось от туч свинцовое небо, шумела тайга, и витал сочный дурманящий запах лесоповала.
– Ну? Чё встрял?
Приклад был готов обрушиться на позвоночник ещё раз, когда Пахан наугад откинул руку назад, якобы уже хватающуюся за поручни, поворачиваясь за ней всем телом.
– Ёшь твоёшь! – раздалось в ответ на смачный хруст свёрнутого носа. Удар левой в кадык заставил ментюху захрипеть, уронить автомат и схватиться освобождёнными руками за горло.
Удивлённые глаза появились из-за сжатых замков ладоней, спичка потухла. Пахан молниеносно метнулся в сторону так неудачно выбравшего время для перекура легаша и повалил его в грязь, предварительно опустив могучий кулак прямо на «звёздочку» горящей сигареты. Сразу же в сторону фургона помчались трассирующие пули, дюжина славных ребят с автоматами приняли исходную позицию, пытаясь на корню зарубить попытку побега.
Всё произошло за несчитанные секунды, и Кривой, старательно мочившийся на покрышку, только и успел повернуть голову в сторону выстрелов, как три пули врезались во впалый живот. Боль напомнила взрыв в левом глазу, когда по нему хлестанул ремешок со свинцом в пряжке, и Иван Иванович Чиж был убит прохладным сентябрьским утром «при попытке к бегству». Он шлёпнулся в лужу, разбавленную собственной мочой, гулко проелозив по закрытой дверце фургона. Рядом с ним корчился в агонии человек, собиравшийся провести этот день на тёщином огороде.
Охранник, замыкающий замок решётки, обернулся ещё на первый звук удара, и сразу же был притянут тремя парами рук, а четвертая сдавила горло. В самое ухо вонзился хриплый, неуверенный шёпот с кавказским акцентом:
– Ключэ, сволэчь, ключэ!
Стоящие во дворе зэки очнулись, когда увидели падающего, схватившегося за живот Кривого, сразу же сообразив, что являются зрителями блестящей импровизации, о которой можно потом будет неоднократно рассказывать новым сокамерникам, может быть…
– Лечь! Всем лечь! – короткая очередь стайкой саранчи защёлкала над головами.
…им дадут хотя бы увидеть, чем всё закончится?
Пахан, скрипя зубами и не обращая внимания на саднящую боль в ободранных и обожжённых сигаретой казанках, усердно мутузил мента. Тот
