style="font-size:15px;"> Мать лежала в углу, накрывшись одеялом. У неё опять была малярия. Лицо было покрыто сыпью. Она попыталась повернуть голову. Моргул начал оправдываться.
– Все погибли. Не было смысла оставаться, – на этих словах отец ударил его, но Моргул продолжил: – дракон победил нас.
– Кто это? – Он указал на Салу.
– Она из сожжённой деревни, долго объяснять.
– Зачем ты привёл её сюда, Моргул? – Он сделал особенный акцент на последнем слове, – нам не нужны степняки, – он замахнулся на неё, Моргул поймал его руку. Сала вышла и, сойдя с гати, побежала по болоту. Моргул кинулся вслед, схватил её за запястье, но оно выскользнуло из его рук, и Сала не остановилась. Вот она идёт уже по пояс в воде, её затягивает трясина, она тянет руки к Моргулу, он шагает вслед за ней. Сала погружается в воду по шею, по брови, она захлёбывается, Моргул приближается, пытается вытащить её. В его голове повторяются Слова Наркиса: «Эта девушка притягивает к себе беды, как она умудряется быть всё ещё живой?!». Он люто возненавидел старого драконоборца, не смотря на то, что тот был всегда добр с ним: «ничего, старик, ты не живее её, она умудрилась пережить того дракона, а ты издох, как пёс, в страшных мучениях!», – его глаза видят дальше, чем раньше, взгляд проносится сквозь лес и поле, и останавливается на обгоревшем человеке, плетущимся к лесу, – Ты жив, а Сала нет? Никто после этого никогда не назовёт этот мир справедливым, никто – пока я жив!». Его душу терзает слепая горечь потери. Он не смог спасти, на нём лежит вина. Моргул бьёт в отчаянии и ярости руками по воде, и неведомая сила выталкивает его на доски. Он заходит в дом, отец толкает его на стену:
– Ты позор семьи!
Моргул в гневе посмотрел на него, и вскинул руки к небу. Две огненные змеи обвили отца, они вползают в его открытый от изумления рот. Он округляет глаза от ужаса и боли. Моргул сжимает кулаки, дом начинает гореть. Огонь как-то странно боится достичь Моргула, оставляя квадрат вокруг него. Моргул смотрит, как горит заживо его отец. Почему, если он не считал его своим сыном, он должен считать его отцом? Он посмотрел в угол, где лежала его мать. Теперь она не дышала, задохнувшись в земельно-сером дыму. Он подошёл к ней, пламя расступилось пред ним, и приподнял её голову. Он долго смотрел на её горящую кожу. Он коснулся её лба, и как будто всегда знал, как это делается, извлёк её череп. Поднял его над собой, и как корону надел себе на голову. Он врос глубоко. Моргул услышал её мысли. Отошёл. Посмотрел на догорающий труп отца, осмотрел свой горящий дом, и в ужасе от того, что совершил, взмахнул руками. Огонь поднял его на крыльях, проломив прогоревшею крышу. Моргул поднимался всё выше и выше, смотря с высоты на родные топи. Он потерял всех, всех кого любил, но обрёл свободу: он может летать! Он взмахнул своими огненными крыльями, и полетел в даль. Он не знал, в какую именно даль он летит, просто в даль, далёкую даль. Он летел навстречу могуществу и свободе. Он предвкушал величие и королевские почести от презренных и ненавистных людей, отказывающихся
