добавил новоиспечённый учитель, – ученик великого мага.
Моргул снова продумывал свой герб. Он теперь не воин, поражающий дракона, он сам – дракон! Дракон с противоположным знаком, воплощение добра и правильности. Теперь Моргул был уверен, на его гербе должен быть изображён именно белый ящер. Сложно, очень сложно ему представить дракона благородным и справедливым, драконы – гнусные и подлые твари, не знающие ни жалости, ни сострадания. Но они свободны, как и Моргул. Нужна ли Моргулу свобода? Что это вообще такое? Моргул не знал, что это, но был уверен, что то, что у него сейчас есть – огненные крылья, и есть – свобода! И был также уверен в том, что эта свобода ему необходима, как воздух, как пища. О, это сладкое и непонятное слово! Моргулу на ум пришли стихи, такие же, какие читал и Наркис. Моргул не переставал считать их глупыми и бессмысленными, но почему-то потерял к ним прежние презрение:
Я взмахну крылами,
И улечу я вдаль,
Далеко за собой я оставлю
Свою тревогу, свою печаль.
Страх меня покинет,
И навсегда уйдёт.
Со светлой душой, как иней,
Император к трону идёт.
Возьмёт он державу крепко,
И не возбоится беды,
И советам он не внемлет,
Старческой бороды.
Он сам со всем разберётся,
Врагов своих победит,
Время ему отдаётся,
Пока жив, в седле он сидит.
Когда Смерти час настанет,
Побратается он с ней, шутя,
Гордо сойдёт он в адское пламя,
Молча вперёд идя.
Не обжигая белые ноги,
К покою все открыты ему дороги.
Покой ждёт,
Лишь на него уповая.
А ветер вечно его ласкает знамя,
Слиться с ним воедино мечтая.
Стихотворение так себе, особенно концовка, но оно въелось Моргулу глубоко в душу, оставив за собой рубцы.
Моргул шёл за Корвусом. Казалось, деревья расступались перед ними в страхе. Птицы замолкали, а звери застывали в оцепенении. Солнечные лучи причудливо просвечивались сквозь кроны многовековых древ, порождая разные тени, складывающиеся в удивительные фигуры. Немного отдаться волне воображения, и можно увидеть города, с движущимися по ним каретами, повозками, пешеходами; старого пилигрима в остроконечной шляпе, с мешком за спиной, опирающегося на трость; двух всадников, первый из которых преследует второго.
На опушке стояла небольшая хижина под соломенной крышей. Дверь в неё была заперта, при этом без ручки, замочной скважины, замка, и вообще, было непонятно, как она в принципе открывается. Но как только Корвус подошёл к ней, она отворилась сама собой, издав приветственный дружелюбный скрип. Зайдя внутрь, Моргул огляделся. Была всего одна комната, посреди которой стоял большой стол, заваленный, по всей видимости, очень старыми книгами и бумагами. Перо само по себе макалось в чернильницу, и что-то писало. Учитель протянул руку, и запись прилетела к нему, он ознакомился с ней, довольно кивнул и, улыбаясь, отправил её обратно. Вдоль стен стояли этажерки с такими же
