шептал, словно молитву.
«Укрой меня, Безносый», – послышалось мне.
Что еще за Безносый?
– Бареан, – осторожно позвал я приятеля.
А-а-а? – протянул Боря.
– Что случилось, друг? – спросил я.
– А-а? – взгляд Бареана приобрел осмысленность, он встряхнулся, окончательно избавляясь от прилипчивого наваждения, и быстро ответил. – Нет, нет, ничего.
А затем торопливым шагом направился вслед за приятелями в Трапезную. Все-таки, он очень странный мальчик.
– В чем отличие цивилизованного человека от дикаря? – вальяжно развалившись на тюфяке, я величаво провел перед собой расслабленной кистью руки.
Мои зрители – Остах, Барат, Йолташ, Пелеп и Кайхур внимательно смотрели за выступлением в театре одного актера. Учебный день кончился, мы с домочадцами поужинали в нашем тесном кругу. Твердые, до конца не разваренные бобы, вставали комом в горле, и я налегал на хлеб. Я красочно поведал всем о соревнованиях по метанию в мишень на плацу. А затем наставник поинтересовался, как прошел первый урок от Наместника. Я решил похулиганить и устроил вечернее выступление в домашнем театре. Сейчас я изо всех сил надувал щеки, пытаясь хоть как-то походить на Наместника.
Оборвав свой величавый жест, я поморщился и картинно прижал руку ко лбу. Потом потянулся, взял воображаемый кубок и жадно приложился к нему. Барат не выдержал и прыснул от смеха. Толкнув Йолташа в бок, брат громко прошептал ему: «Наместник-то надрался на празднике Пагота! Вот башкой и мается!» Дядька Остах показал ученику кулак, а Кайхур, поддерживая наставника, строго и коротко тявкнул.
– Запомните, мои юные ученики! – вещал я. – Цивилизованного человека от дикаря отличает одежда! – я воздел перед собой палец и удивленно на него уставился.
– Вот посмотрите на меня, – и я обвел себя изящным взмахом ладони. – Сколько людей трудилось для того, чтобы соткать эту чудесную, невесомую ткань! Сколько умелых мастеров прикладывали все свои умения, чтобы построить из этой ткани такую великолепную тунику! А какие ловкие мастерицы корпели над тонкой вышивкой? Сколько богатства и красоты в сиянии золотых нитей!
– И! – я вновь поднял палец перед собой, но икнул и вновь приложился к невидимому кубку. Теперь уже не выдержал Пелеп и захихикал, но получил подзатыльник от наставника и мигом примолк.
– А теперь посмотрите на него, – я небрежно махнул рукой в сторону, словно отгоняя наглую жирную муху. – В чем тут искусство – сшить из целого куска кожи эту безрукавку? Или сапоги? А какие бесформенные ужасные шаровары? Вы видели где-нибудь когда-нибудь, чтобы достойный муж носил штаны? – отставив в сторону кубок, я подался вперед всем телом и требовательно посмотрел на зрителей, грозно сопя.
Те оторопели от моего напора. Я тем временем вскочил с импровизированного ложа, отбежал в сторону и поклонился в сторону отсутствующего Наместника. Теперь я изображал самого себя.
– Что же поделать,
