с галочьими глазенками, хоть нет.
Вот с таким восхитительным стоицизмом приняла Мириам это ошеломительное разочарование. Поначалу она думала назвать дитя Линдой, сиречь красивой. Это имя ей хотелось носить в детстве. Но парадокс был чересчур жесток, так что по совету акушерки новорожденную нарекли Люси, сиречь светозарная, потому что Джордж как раз стоял на стуле, вворачивая лампочку, когда Люси выковырнулась. Он тут же покинул комнату, не глядя, чтобы дать женщинам проделать свои штуковины с кровью и теплой водой. И дожидался новостей внизу.
– Девочка? – Лицо его выказало неподдельное изумление. – Твою ж мать!
Никаких свидетельств, разъясняющих сию реплику, не имеется. Во всяком случае, жизнь Джорджа и Мириам не так уж и переменилась. У них по-прежнему была пастушья запеканка к чаю по четвергам и рыбные палочки по пятницам. Девочка могла по большей части носить мальчуковые вещи и вроде бы не требовала специального обхождения. Топотала там и тут, учась всему сама и стараясь не попадаться на пути братьев, не видевших ее в упор, хотя из нее получалось хорошее ядро, когда они хотели испытать стекло теплицы на прочность. Для Мириам в малышке Люси особого проку не было даже в роли помощницы, все из-за ее неуклюжести. Она била тарелки во время мытья и роняла горячие противни прямо из печи. И не умела готовить, как ни старалась.
– Да как ты выйдешь замуж, если не можешь даже теста замесить? – ворчала Мириам. – Ты никогда ничего не добьешься, попомни мои слова.
– Добьюсь, – отвечала Люси, слыша голос в голове, всегда твердивший одно и то же: «Я отсюда вырвусь».
Но когда Люси было семь, они переехали из Скарборо, и стало хуже. Семья перебралась в маленький городишко дальше по побережью, так что Мириам могла сетовать на изоляцию. В отличие от Скарборо в этом городке не было ни скал, ни холмов. Он был плоским и пустынным. Делать было совершенно нечего, кроме как идти на пляж. Каждое воскресенье они поглощали сдобренный песком пикник на вышибающем слезу ветру и плавали в бурном холодном Северном море. Семеро братьев прикидывались трупами на волноломе, а Люси предпочитала отправиться к скамейке на променаде и почитать книгу. Слишком ветрено было даже там, но лучше, чем быть брошенной на иззубренный деревянный волнолом и ободрать всю кожу. Мириам этого не одобряла.
– Мы приехали аж сюда и потратили деньги на дом у моря, а ты уткнула свой шнобель в книгу, и вперед. Думаешь, слишком хороша для нас. Вовсе нет. У тебя просто аллергия на свежий воздух.
Северное море стало первым врагом Люси. Джордж сказал ей, что по ту сторону находится Норвегия. А если вырыть в песке яму и все рыть и рыть, то в конце концов выберешься в Австралии, стоя на голове. Люси решила, что из этих двух вариантов Норвегия – более реалистичный. Одним летним днем на восточном побережье, когда и море, и небо были серыми, а ветер выхлестывал пляж, Люси тронулась в путь. Легла на семейный надувной матрас и принялась грести что есть сил, понимая, что ей всего-то надо
