боксерами, а на языке все еще чувствую ее вкус, слизанный с пальца.
Глава 9. Лера
Я не делаю минеты.
Это не прихоть и не брезгливость. Это то, что я вынесла из детства.
Вы скажите, хреновое, поди, было детство. И будете правы.
Когда твой ближайший родственник пихает тебе в рот вовсе не карамельку, пока ты играешь с куклой, это действительно уже мало похоже на детство. Но еще хуже, когда ты все-таки начинаешь рассказывать об этом, давясь слезами и соплями, перебарывая заикание, а тебе не верят и называют «маленькой лгуньей».
Защиты нет. И однажды все повторяется. Только теперь даже жаловаться бесполезно.
Наверное, я одна из тех, кого, как у классика, «среда заела».
Что ж, я уже рассказывала, что не сразу пришла к этой профессии. И еще долго продержалась, но не срослось.
Бабушка – единственная, кто поверила мне. Она докопалась до сути, не стала сомневаться ни минуты и забрала меня к себе. С тех пор я не видела никого из членов моей семьи.
Похоже, хреновые каламбуры – мой конек.
Бабушка выходила меня, и благодаря ее стараниям, я не осталась заикой на всю жизнь. Поэтому бабушке я должна помочь, чего бы мне это не стоило.
С годами многое проходит. И я была с парнями, и пусть без глубокой глотки, но они довольствовались моими пальцами. Я не распространялась и не жаловалась, потому что это не то, что парень хочет услышать от девушки, когда оба уже в постели.
Меня не пугает секс или голый мужчина, если только ничего из этого не переходит в ультимативно-доминирующую форму. Я не могла уйти от этой грязи в детстве, но теперь я – взрослая и вижу грань между страстью и унижением. И даже если мой партнер, как и Соловьев, красив, успешен и с достоинством идеального размера, моим ответом будет – нет.
Возможно, он просто властный мудак, который привык самоутверждаться за счет женщин. Я ведь ничего о нем не знаю. Только то, что готова спать с ним, как заведенная.
Поправочка. Была готова. Теперь я поумерила свой пыл. Самое время спуститься с небес на землю, решаю я, пока жду своей очереди в медцентре.
После клиники покупаю горячий пирожок в ближайшей кофейне и снова пью кофе. Последние лучи осеннего солнца золотят макушки деревьев. Не хочется возвращаться домой так рано. Сегодня на мне два шоу с разницей в полтора часа. Поэтому беру еще один пирожок, который жую на остановке, ожидая автобус. Через час он доставляет меня на окраину города, где сразу за заброшенными заводами, за облупленным забором замер кленовый сад и дом для престарелых.
У меня еще есть час, выделенный для посещений, хотя моей бабушке все равно, когда я приезжаю. Она не узнаёт меня, но я буду к ней ездить, потому что помню, что она сделала для меня.
В старом купеческом доме тишина. Здесь как будто все вымерли, хотя в каждой палате по нескольку человек. Меня встречает заспанная сиделка и вместе мы одеваем бабушку и усаживаем в инвалидное кресло. Санитарка раскрывает для меня вторую створку двери с душераздирающим скрипом, и я выкатываю коляску к каменному пандусу, а
