Верный (если вам скажут, что собаки не понимают, что с ними прощаются – не верьте).
Остались на всю жизнь в памяти Андрея: венки на кустах погоста, покачиваемые в его сторону осенним ветром, да дом, охраняемый Верным. И еще – легкое поскрипывание колеса телеги в ту ночь, когда уезжали от прошлого. Колесо – великое изобретение человека – как сигнал посылало в космос. Или, наоборот, из космоса этот звук пришел и резонировал, напоминая людям о земной юдоли. А еще утром они услышали крик журавлей, отлетающих на юг… Крик этот – тоска о тех, кого уже нет с ними и жалоба к небу: как опасен их перелет. Не все осилят путь, птицы знают об этом, но они не могут иначе. Это прощание с землею и мольба к небу. Большой клин шел на юг, а на земле, навстречу ему, одиноко и жалобно поскрипывало колесо телеги.
«Свидимся ли?» – всхлипывала Варя, гладя брата дрожащей рукой.
Нет, не свидятся. Они прощались навсегда.
Два года Андрей долбил грунт под большие и малые фундаменты, месил бетон, укладывал его в опалубку. А кирпичей сколько перенес – и не счесть! Хороший фундамент он закладывал для индустриализации страны. За что уже дважды был отмечен грамотами, получал он и премии. Так что на своей свадьбе он сидел в новеньком шевиотовом костюме, а в верхнем кармашке пиджака, на кожаном ремешке, у него были часы «Кировские». Красивый он был в шевиотовом костюме и при часах в кармашке пиджака.
Скоро молодые уехали, чтобы жить в селе, и чтоб у речки, и чтоб у них было, как у всех, свое хозяйство. В тот же год во дворе купленного ими дома запел петух, гуси стали слышны. Это ген проявился у Андрея. Жена его, Людмила, работать пошла продавцом книжного магазина – отец ее до революции держал книжную лавку. Видно, и она не без гена.
В тридцать пятом у них дочь родилась, Варей назвали. Через три года – сын Максим. Все нормально, обычная сельская семья. Он – в коммунхозе печником, она – продавец. Детей растят. Огород, корову держат. Варенье по осени варят, зимой с ним чай пьют.
Нет-нет да вспомнит Андрей дом родительский. Сестра где-то… У его жены другое: не забывается ей, как руки у её отца тряслись во время ареста.
В сорок первом воевать Русланова забрали без промедления, на третий месяц войны. А уже к новому году «похоронка» пришла. Стало известно, что так скоро его дети стали сиротами, потому как Германия напала без объявления войны. И потом, кто бы мог подумать, что их самолеты будут бомбами швыряться? Видно, хорошо поработал тот съезд победителей, что такой вариант просчитать было некому.
Как знать, о чем думал боец Русланов в последние минуты своей жизни? Однако в последние месяцы рассказывали, он часто вспоминал сына, прикрывающего циферблат часов на столе: прикроет часы маленькой ладошкой и смеется довольный. Не останавливается секундная стрелка часов «Кировских»! Говорил боец Русланов: «И самой жизни можно не пожалеть, чтобы слышать тот смех».
Холодная зима выдалась в тот год в селе, где жила семья Руслановых. Дети, укутанные во что попало, дома к печке
