если время не станет откладывать с его разоблачением, но одержимость, питаемая давними обидами и завистью, мешает ему наслаждаться в полной мере этим счастливым моментом. Презрительный пафос отвлекает и мучит его избыточностью. Холмс язвит, злорадствует без повода, и я вижу в его глазах наряду с готовностью биться насмерть за свое возникшее из воздуха реноме еще какое-то заискивающее выражение и, кажется, догадываюсь о причине. Понимая прекрасно, что журнальная писанина не может восприниматься серьезно в кругу профессионалов, и что поэтому потешные описания его подвигов не производят на нас никакого впечатления, он отныне при встрече с людьми из Ярда обречен испытывать еще большее унижение. Оттого он и желал, и не желал этой встречи. Вообще впечатление было такое, будто я застал их за оживленным обсуждением очередного важного дела, а еще такое, будто это старательно изображалось. Что ж, мне не составило труда извиниться за то, что оторвал их от очередной увлекательной головоломки, после чего можно было перейти к делу.
– Скажите, Холмс, вам говорит о чем-нибудь имя Джабеза Уилсона? – заметив, как он взялся демонстрировать мне свое обращение к памяти, и как при этом нервно дернулось его лицо, я добавил: – При условии, конечно, что ваш клиент назвал вам его.
– Милостивый инспектор, – с усмешкой поглядел он на меня. – Поскольку дело касается, как вы сами признаете, моего клиента, насколько уместным, по вашему мнению, было бы в столь щекотливом случае, когда речь идет о конфиденциальности и связанным с нею доверием этого самого клиента ко мне…
– Очевидно, вы еще не осведомлены о том, что случилось, – заботы предстоящего дела не способствовали моему терпению, тем более, когда меня взялись столь глумливо изводить красноречием. – Я мог бы вообще не являться сюда. Требуется лишь прояснить кое-какие моменты, тогда как основное, касающееся вашего отношения к столь печально закончившейся истории, уже известно. Извольте, я могу сейчас же уйти.
– А что собственно случилось? – подхватился он, едва я встал. Спесь в его глазах испарилась, а сами глаза тревожно забегали.
– Упомянутый мною Джабез Уилсон показал, что неделю назад в прошлое воскресенье обратился к вам за помощью.
– Возможно, – пожал он плечами. – И что?
– Сегодня он обнаружен нами в состоянии, не оставляющем сомнений, что в отношении него было применено насилие. Он подвергся нападению, но, слава Богу, жив. Но это еще не все. Теперь уже точно установлено, что та афера, которую вы по его просьбе взялись распутать, привела к куда более масштабному и тяжелому преступлению, ограблению банка. Размер ущерба уточняется, но уже сейчас известно, что он колоссален.
– Господи! – ахнул доктор Уотсон, сжавшись в своем кресле, а Холмс вскочил и зашагал по комнате.
– Это невозможно! Причем здесь банк?! Вы что-то путаете, инспектор! Какое отношение эта чертова
