что в море вовсе не сунешься…
– Ветры и нужны, – бодро отвечал местным «невеждам» кто-то из молодых питерцев. Хороший ветер сам донесёт куда надо.
– Он может и попутный будет да зато студёный и бесноватый. Волну поднимет, лёд нагонит, паруса порвёт. Гиблое дело.
– Бог не выдаст, – отмахивались господа офицеры. – Донесёт и бесноватый.
На такую браваду старовояжные только рукой махали, а за глаза поругивали глупых казар. Промысловые вояжи отменялись, переносились на следующий сезон, артели распускались, мужики искали занятия на стороне. Но при всем при том на виновников заминки старожилы смотрели скорее с жалостью, чем с раздражением. Хоть и чужие корабли, а всё равно тоскливо, ежели такая красота без смысла в пучине сгинет. Да и людей жалко. Много тут таких прытких было, да мало осталось.
Как я и рассчитывал, расстройство промыслов позволило нам быстро добрать людей. Они удивлялись, конечно, что кто-то решил сколачивать команды в уже пропавший сезон. Но, как говорят, хозяин-барин, лишь бы не надул с оплатой, а там и трава не расти. Не ведали они, что я согласился бы и простой оплатить, лишь бы людей побольше набрать. Но простой в планы не входил и я поторопил товарищей.
– Сваливайте отсюда, – настойчиво посоветовал я Окуневу с Яшкой. – И чёрт с ним с разрешением. Всё равно сюда не скоро вернёмся. А к тому времени или ишак сдохнет или… впрочем, вы этой сказки не знаете.
– Начальник теперь уж точно никого раньше бригантины своей не выпустит, – согласился Окунев.
– Ну вот, а мне недосуг к нему подходы искать. Да и время больше не терпит. Хорошо, что вовремя догадались наши кораблики на плотбища перегнать. Небось не заметит никто ухода с других-то речек?
– Если сразу южнее взять, не заметят, – согласился Окунев. – А с таким-то ветром южнее и потащит.
Яшка кивнул. Потом улыбнулся. Он и отсюда без разрешения рискнул бы выйти.
***
Правительственная экспедиция покинула порт только в октябре и ещё до встречи с океаном порастеряла все свои корабли. Самоуверенным балтийцам даже не нужно было выходить в океан, хватило и Охотского моря. Когда в октябре, разыскивая Окунева и Яшку, я заскочил в Большерецк, то увидел красавицу бригантину на отмели совершенно разбитой. Матросы, рискуя погибнуть в холодных волнах, снимали с неё оснастку, переправляли на берег. Флагман флотилии теперь не годился даже на дрова. Будь такая возможность, его бы спалили, чтобы вернуть хотя бы гвозди, скобы и прочий металл. Но вытащить корпус на сушу не удалось.
Второй корабль, по слухам, сгинул совсем, а ещё два требовали серьёзной починки. Дерзкий замысел Екатерины терпел крах из-за склок исполнителей и несовершенства оборудования. Впрочем и сама императрица была далека от идеала. Системе она противопоставляла интуицию, а принципам –
