Махмуд, ты только попробуй, какой мед! Нектар, а не мед! Мне бывшая студентка из Башкирии прислала. Помнят, значит, меня ученики. Приятно-то как! Мне, конечно, нельзя, но по такому случаю!» Тут увидел он, что эсэмэс пришла. Банки на стол поставил. «Наверное, от Геры», – говорит. Прочел, и как солнце за горизонт садится – лицо сереть стало. Под глазами тени легли. Потом вдруг побелел, губу прикусил. «Извини, говорит, Махмуд, мне ответить надо». Печатает, а сам себе под нос бормочет и не замечает: «Ты чего? Давай встретимся, поговорим». И следом: «Извини, если чем обидел! Давай встретимся, хотя бы выслушай, столько лет прошло». Пальцы дрожат и в экран, как слепые щенята, тычутся. Лицо у него как у ребёнка малого стало, губы утиным клювом вытянулись. Дописал и плюхнулся на стул. Телефон на стол уронил. Тут снова – дзиньк, сообщение.
Схватил Петр Иванович телефон, прочел, что написано, и со стулав сторону заваливаться начал. Я еле поддержать успел. Чувствую, у него сердце рысью понеслось, и все быстрее, быстрее скачет, сбиваться стало, потом на галоп перешло и к пропасти несется. Петр Иваныч, держись, держись, дорогой, кричу ему. А он не слышит, и уже от земли оторвался, и взлетает, и только я его за руку здесь удерживаю.
Высвободил я у него из ладони телефон. Пальцы податливые, холодные, липкие. Врачей вызвал. Приехали быстро. Забрали они Петра Ивановича с собой, а меня не взяли, нельзя, говорят. И вот сижу я у него в квартире, один, телефон у меня остался. Как облако вокруг головы моей опустилось, словно в горах на рассвете, ничего не видать. Совсем соображение потерял. Я ведь, когда Петр Иванович эсэмэс набирал, его пароль видел: 1234, совсем простой пароль. И тут шайтан меня попутал. Набрал я пароль, нашел телефон Геры, того, который эсэмэс слал, и позвонил ему. Долго не снимали. Потом слышу в трубке:
– Гера, тебе звонят. Чего не подходишь? У тебя заряжается.
– Сама просила с Витькой уроками позаниматься и сама же отвлекаешь! Ты что, посмотреть не можешь? Кто звонит? Чей номер?
– Петя Найвов написано.
– Не буду я с ним говорить. Вот прицепился. Скажи: занят.
– Занят он, не может подойти, – говорит мне женщина.
Тут я назвался, про врачей и скорую ей рассказал. Слышу, она опять к мужу обращается.
– Гер, это нерусский какой-то, Махмуд. Говорит, Петру Ивановичу плохо стало. Может, ответишь?
– Конечно, плохо, не надо было подличать. За свои дела отвечать надо! Да я тебе рассказывал. Это тот самый Петька, который, когда в десятом классе по настольному теннису соревнования были, при подаче сетку задел, не переиграл, гнида, и у меня в финале выиграл. Если бы я в сборную от школы попал тогда, меня бы, может, и в институт взяли. Мы тогда с физруком так договорились. А так вся жизнь коту под хвост. Скажи, не хочу я с ним разговаривать. Раньше надо было думать.
Передала мне женщина его слова. И трубку повесила.
