изобразить радостную физиономию, но получилось только полоумное веселье с ухмылкой до ушей, да глаза моргали.
Потянуло смесью древесного и табачного дыма. В вагончике гремели посудой. Татарин крошил топором остатки деревянного ящика.
Появившись у стола, рыбаки еще на ходу непринужденно продолжили свой разговор:
– Поехали мы как-то в торговый центр, – громко заговорил Трофим. – Это называется «купить кофточку на весну». Впоследствии кофточка была надета один раз, а через неделю мы уже едем покупать джинсы на лето.
– А что ты хотел? Дочь большого начальника, к тому же красивая женщина. Это же нормально, – перебил его Ладынский.
– Слушайте, я ей говорю: весны не будет. Времена года – это единица измерения времени, а время – это характеристика движения. Знаешь, говорю, почему у тебя не было зимы? Потому что тебе никуда не надо было идти, бежать, ехать, лететь. И весны не будет. Если стоять на месте и смотреть на весну в упор, то весны не будет, она не случится. Листья будут, солнце будет, будут цветы, запахи, а весны не будет. Надо торопиться, надо опаздывать, надо не успевать. Тогда проявится и весна, и лето. Время вернется.
– И ты это все говоришь женщине? Кошмар какой-то. Ты ошибся с профессией, тебе ни в шахматы надо играть, а писать. А то ты договоришься, если не научишься помалкивать, а помалкивать, похоже, ты учиться не собираешься, так что «пишите, Шура, пишите».
– Да надо. Человек начинает писать, когда его перестают слушать. Вот я и примчался, когда вы позвали, потому что поговорить больше не с кем, – печально ответил Трофим.
– Приходится признать, что некоторые слова не предназначены для женщин. Игра, в которой нет правил, не игра, в ней нет партнеров. Это не игра, это заигрывание.
– Ладно, забудь, – задумчиво сказал Ладынский, пытаясь сменить тему.
Вдали серебрится изгиб реки, высоковольтные опоры утопают в зелени тугайных лесов и скрываются за перевалом. Кажется, что слышен манящий шум воды, но солнце медленно покидает зенит, и выходить по жаре путешественникам не хочется.
– Рыбаки! – прозвучал окрик за дверью вагончика, сопровождаемый громом посуды,
– Может, еще партийку, на посошок? Идет?
Запах вареного мяса и свеженарезанного лука изысканно дополнил композицию из смеси дымов.
– Тогда арбуз! – выкрикнул Ладынский. – Мне и моему товарищу.
– Яхши, – ответил приглушенный голос, – только пускай спортсмен рассказывает, что делает, когда играет.
– Ну, не, тогда еще мяса, – отозвался Ладынский шутливо.
– Мне и моему товарищу, – подыграл Трофим.
– И побольше, – подтвердил Ладынский.
– Баранину! – выкрикнул Трофим и, закашлявшись, повторил по слогам: – Ба-ра-ни-ну.
– Другое не держим, – ответили за дверью, –
