вклад в работу по изобличению и поимке преступников. Если бы героем книги был вымышленный персонаж, все было бы воспринято нами гораздо благодушнее – что взять с домыслов фантазера, тем более, талантливо создавшего симпатичный и выразительный образ. Не исключено, что со временем это стало бы для некоторых из нас любимым чтением. Но недотепы с Бейкер-стрит и раньше пытались рекламировать свою работу, размещая крикливые объявления в газетах. Поэтому не было никаких сомнений в том, для каких целей родилось на свет это дрянное развлечение для публики, являющееся одновременно и пасквилем на полицию.
Общественное мнение, подстегнутое этим сенсационным изданием, подхватилось почти мгновенно. Скотланд-Ярд в сознании лондонского обывателя превратился в сборище забавных в лучшем случае ротозеев. Эта мысль налогоплательщикам оказалась удивительно близка. Они давно подозревали, что содержат на свои деньги ораву бездельников. Едва мы прибывали на место преступления, родственники жертвы первым делом принимались придирчиво вглядываться в наши действия и без стеснения их обсуждать. Сбор сведений, обычный опрос людей превращался в какое-то безобразное выяснение отношений и определение ими степени нашего профессионализма. Нам постоянно приводили в пример Холмса и сокрушались, что, к сожалению, похоже их дело не вызвало у него интереса, или он слишком занят другой умопомрачительной головоломкой, коль не смог появиться у них. Иногда нам объясняли чуть ли не у дверей, что специально вызвали нас, потому что не сумели застать Холмса у себя. И, поскольку полиции-то должно быть известно, как связаться с ним, нас просили не тратить попусту время и поскорее вызвать на сцену главное действующее лицо. Некоторые, благодаря рассказам, посчитали себя настолько грамотными в методике расследования, что уже и сами готовы были примерить плащ и кепи легендарного сыщика. По крайней мере, считали, что без советов с их стороны нам уж точно не обойтись. Все это сильно затрудняло проведение следственных действий и отнимало немало времени. В Ярде ломали голову над тем, кто скрывается за именем Артура К. Дойла, и некоторые из моих коллег склонялись к выводу, что это никто иной как доктор Уотсон, тем более, что повествование в рассказах всегда велось от его лица. Но я с самого начала скептически смотрел на это, потому что гораздо чаще остальных имел с ним дело и успел достаточно неплохо изучить его, чтобы иметь здесь собственное мнение. Господин, единственный выглядевший более-менее джентльменом в этой компании, еще мог бы заблуждаться по поводу так называемых талантов своего друга, но он никогда бы не опустился до вульгарных и необоснованных поношений организации, охраняющей порядок на территории Ее Величества. Кроме того, при всей безупречности поведения доктора, особенно заметной и благоприятной на фоне откровенного нахального высокомерия Холмса, и моих некоторых симпатиях в связи с этим, я имел
