он, подавая пакет Павлу, – тут пятьсот рублей. Если отец не будет тебя пускать в университет, так тебе есть уж на что ехать.
– Дяденька, зачем вы беспокоитесь: отец отпустит меня! – проговорил Павел сконфуженным голосом.
– Все лучше; отпустит – хорошо, а не отпустит – ты все-таки обеспечен и поедешь… Маша мне сказывала, что ты хочешь быть ученым, – и будь!.. Это лучшая и честнейшая дорога для всякого человека.
– Я постараюсь быть им, и отец мне никогда не откажет в том, – произнес Павел, почти нехотя засовывая деньги в карман. Посидев еще немного у дяди и едва заметив, что тот утомился, он сейчас же встал.
– Я уж пойду к кузине, – сказал он, – прощайте дядя.
– Прощай! – проговорил Еспер Иваныч и поспешил племянника поскорее поцеловать. Он боялся, кажется, расплакаться и, чтобы скрыть это, усилился даже прибавить с усмешкою: – Не плачь, не плачь, скоро воротимся!
Павел почти бегом пробежал переходы до комнаты Мари, но там его не пустили, потому что укладывали белье.
– Мари, я совсем уже ухожу и желаю с вами проститься! – воскликнул он чуть-чуть не отчаянным голосом.
– Я сейчас выйду! – отвечала Мари и действительно показалась в дверях.
За нею тоже вышла и m-me Фатеева и, завернувшись, по обыкновению, в шаль, оперлась на косяк.
Одна только совершенно юношеская неопытность моего героя заставляла его восхищаться голубоокою кузиною и почти совершенно не замечать стройную, как пальма, m-me Фатееву.
– Ну-с, извольте, во-первых, хорошенько учиться, а во-вторых, приезжайте в Москву! – сказала Мари и подала Павлу руку.
– Слушаю-с, – отвечал он комическим тоном и как-то совершенно механически целуя ее руку, тогда как душа его была полна рыданиями, а руку ее он желал бы съесть и проглотить!
– Ну-с, адье! – повторил он еще раз.
– Адье, – повторила и Мари.
– Вы тоже скоро уезжаете? – обратился Павел к m-me Фатеевой.
– Тоже.
Он и ей протянул руку.
Она ему пожала ее.
Отдать письмо Мари, как видит сам читатель, не было никакой возможности.
XV
Другой учитель и другого рода увлечение
Как ни велика была тоска Павла, особенно на первых порах после отъезда Имплевых, однако он сейчас же стал думать, как бы приготовиться в университет. Более всего он боялся за латинский язык. Из прочих предметов можно было взять памятью, соображением, а тут нужна была усидчивая работа. Чтобы поправить как-нибудь себя в этом отношении, он решился перейти жить к учителю латинского языка Семену Яковлевичу Крестовникову и брать у него уроки. Об таковом намерении он написал отцу решительное письмо, в котором прямо объяснил, что без этого его и из гимназии не выпустят. «Ну, бог с ним, в первый еще раз эта маленькая подкупочка учителям будет!» – подумал полковник и разрешил сыну. Михайло Поликарпыч совершенно уверен был, что Павел это делает не для поправления
