он не хотел ему заранее сообщать свои намерения.
Алена Сергеевна была старуха, крестьянка, самая богатая и зажиточная из всего имения Вихрова. Деревня его находилась вместе же с усадьбой. Алена явилась, щепетильнейшим образом одетая в новую душегрейку, в новом платке на голове и в новых котах.
– Здравствуйте, батюшка Михайло Поликарпыч!.. Батюшка наш, Павел Михайлыч, здравствуйте!.. Вот кого бог привел видеть! – говорила она, отчеканивая каждое слово и подходя к руке барина и барчика.
Алена Сергеевна была прехитрая и преумная. Жена богатого и старинного подрядчика-обручника, постоянно проживавшего в Москве, она, чтобы ей самой было от господ хорошо и чтобы не требовали ее ни на какую барскую работу, давным-давно убедила мужа платить почти тройной оброк; советовала ему то поправить иконостас в храме божием, то сделать серебряные главы на церковь, чтобы таким образом, как жене украшателя храма божия, пользоваться почетом в приходе. Когда старик сходил в деревню, она беспрестанно затевала на его деньги делать пиры и никольщины на весь почти уезд, затем, чтобы и самое ее потом звали на все праздники. Михайло Поликарпыч любил с ней потолковать и побеседовать, потому что Алена Сергеевна действительно очень неглупо говорила и очень уж ему льстила; но Павел никогда ее терпеть не мог.
– Твой муж ведь живет в Москве на Кисловке? – начал полковник.
– На Кисловке, батюшка, на Кисловке, в княжеском доме ее сиятельства княгини Урусовой, – отвечала Алена, заметно важничая.
– А скажи, далеко ли это от нуверситета, от училища нуверситетского? – спросил полковник.
Павел взглянул при этом на отца: он никак не мог понять, к чему отец это говорит.
– От нуверситета? – повторила старуха, как бы соображая. – Да там лекаря, что ли, учатся?
– А черт их знает! – сказал полковник.
– И лекаря учатся, – вмешался в разговор Павел, остававшийся все еще в недоумении.
– Ну так вот что, мой батюшка, господа мои милые, доложу вам, – начала старуха пунктуально, – раз мы, так уж сказать, извините, поехали с Макаром Григорьичем чай пить. «Вот, говорит, тут лекарев учат, мертвых режут и им показывают!» Я, согрешила грешная, перекрестилась и отплюнулась. «Экое место!» – думаю; так, так сказать, оно оченно близко около нас, – иной раз ночью лежишь, и мнится: «Ну как мертвые-то скочут и к нам в переулок прибегут!»
– А велика ли квартирка у твоего хозяина? – продолжал расспрашивать полковник.
– Порядочная: спаленка этакая небольшая, а потом еще комнатка – прихожая, что ли, этакая!..
– Вот барчик Павлуша едет теперь в Москву – учиться в этот нуверситет.
– Так, так, батюшка, – подхватила старуха, – возраст юношеский уже притек ему; пора и государю императору показать его. Папенька-то немало служил; пора и ему подражанье в том отцу иметь.
– Но не может ли Павлуша остановиться у твоего старика?
– А гляче не остановиться, – отвечала Алена Сергеевна, как бы вовсе не сомневавшаяся в этом деле.
