Наум. Неклюд сунулся вперёд, что-то невнятно промычав.
– А, точно… – проговорил Остап, все ещё широко улыбаясь. – Есть же второй. Наверно, Неклюдище…
Он вырвал из рук Наума письмо и заглянул в него. Лоб его пошёл морщинами, лицо вытянулось.
– Это какая-то ошибка… – он поднял глаза и обвёл тягателей недоуменным взглядом. – Не может того быть…
Он снова заглянул внутрь.
– Не томи, говори уже, – воскликнул Димитрий.
– Толстяка взяли, – Остап брезгливо кинул письмо в лицо Науму. Тот не заметил грубости, подхватил его дрожащими руками.
– Правда? Меня?
Лицо его просияло. Любимка подскочил к нему и хлопнул по плечу.
– Да! Молодец Наум! Знай наших! – закричал он. – Золотые врата! Это вам не хухры мухры!
Он улыбнулся благородным. Остап зло отвернулся и утопал со двора. Димитрий сделал равнодушное лицо, а Ярополк поник. К Науму подошла Настенька и Сойка. Толстоватый тягатель был розовый от смущения, улыбка не сходила с лица. Внучка разбойника говорила слова поздравлений, но было заметно, что сама она встревожена и хмура.
Следующая весточка прибыла из Тмутаракани. Принёс её угрюмый богатырь, которого не могли остановить ни расквашенные дороги, ни плохая погода. Переночевав в замоскворечной корчме, он исчез с утра следующего дня. Любимка даже имени его не узнал.
Тягателями от Тмутаракани стали княжич Димитрий и Неждан. Княжич воспринял новость с самоуверенным достоинством, маленький тягатель не преминул посетовать Клопу:
– Видишь, до чего твоя любовь довела?! Обычно ты лучше меня был.
Клоп тяжело вздохнул и сделался немного тревожным. Зато Несмеяна немного повеселела.
Из минских лесов весточка и вовсе появилась неведомым способом. И Конопат и Болтя не могли без лесов, поэтому Стоян позволял им, и Настеньке в придачу, периодически отлучаться из города. После одной из таких отлучек парни вернулись и протянули наставнику запечатанный свёрток. На сургучовой печати было изображение лесного бера и – знак князя Минского Година.
– Ага, – сказал Стоян. – Тут говорится, что Конопат и Болтя – тягатели от Минска.
Конопат улыбался, как человек, до конца не понимающий о чем речь, а Болтя как всегда клацнул зубами. Любимка так и не научился различать эмоции болотника, для него все его клацанья выглядели злобными.
– Что ж, – заметил первый наставник. – Остались новгородцы и мы.
– Что?! – так и взвился Любимка. – Я думал у нас все решено!
– Решено, да не все, – загадочно ответил Стоян. Ярополк поглядел на него с надеждой, но наставник даже не глянул в его сторону.
Назначение тульских тягателей и вовсе произошло незаметно.
– А тебя чего же никто не назначает? – спросил как-то Любимка Шестерёна. – Дядька Стоян не назвал вас, когда перечислял тех, кто остался…
Тот пожал тощими плечами.
– У
