до света, и ложился затемно, и вот все эти годы ферма эта кормила меня и мою семью и была моим лучшим другом, если не считать мою покойную жену. А теперь, когда мое время прошло, я передам ее другому в лучшем виде, чем я ее принял. И так всегда бывает, если человек усердно делает свое дело; он зарабатывает себе кусок хлеба, и Господь благословляет его труд, и все, за что он берется, преуспевает. И мне думается, что если бы принц захотел трудиться, сидя на своем троне, как я трудился у себя на ферме, то и он увидел бы преуспевание и благоденствие своей страны и заслужил бы любовь своего народа.
– И я так думаю, – сказал Отто, – но сравнение ваше не совсем правильно, потому что жизнь фермера простая, натуральная, а жизнь принца всегда искусственная и чрезвычайно сложная. Нетрудно поступать хорошо, будучи фермером, но очень трудно не поступать дурно, будучи принцем. Предположим, что ваши всходы побило градом – вы набожно склоните голову и скажете: такова воля Божья! И всякий вас похвалил бы за это; но если принца в чем-либо постигнет неудача, то всякий будет порицать его за неудавшуюся попытку. И мне думается, что если бы все государи Европы ограничивались одними безобидными развлечениями, то их подданным от этого жилось бы не хуже, а даже лучше.
– Э, да ведь вы, пожалуй, правы! – воскликнул Фриц. – И я вижу, что вы, как и я, добрый патриот и враг всех принцев.
Подобный вывод несколько изумил Отто, и он постарался перевести разговор на другую тему:
– Вы меня очень удивили тем, что я слышу от вас об этом принце; я слышал о нем лучшие отзывы от других; мне говорили, что он добр, и мягок, и справедлив, и что если он делает кому зло, то разве только самому себе.
– Да так оно и есть! – горячо воскликнула девушка. – Он такой красивый, такой приятный принц, и я знаю, что есть такой человек, который готов пролить за него свою кровь до последней капли.
– Этот глупец и невежда Куно! – фыркнул Фриц.
– Да, конечно, Куно, – сказал старик. – Этот Куно – один из егерей принца, и, если это вас интересует, – обратился он к гостю, – я могу рассказать вам эту историю, потому что вы здесь человек чужой и никому об этом передавать не станете. Куно – человек грубый, невоздержанный и невежественный, словом, настоящий грюневальдец, как мы здесь говорим! Мы его знаем хорошо, потому что он не раз заезжал сюда разыскивать своих собак после охоты, а я, сударь, охотно принимаю у себя всех людей без различия их состояния, положения и национальности. К тому же между Грюневальдом и Герольштейном так давно царит мир, что граница между ними существует лишь на бумаге; на самом же деле путь из одного государства в другое открыт для каждого, как двери моего дома, и люди обращают здесь столько же внимания на эту границу, как те птицы, что летят по небу высоко над землей.
– Да, – сказал Отто, – мир между этими соседями длится уже многие века.
– Именно века, как вы изволили сказать, – подтвердил старик, – вот потому-то было бы еще более обидно, если бы этот мир вдруг оказался нарушен. Но я начал рассказывать
