вот и пожинаю плоды. Ты мою ошибку исправь, Олег. Как помру, поезжай в Ладогу и изничтожь весь Вадимов род под корень.
Рюрик хотел сделать рубящий жест, но лишь уронил руку на одеяло. Желтизна ее была пугающей. Почитай, неделю Рюрик боролся со смертью, противопоставляя ей свою волю и жизненную силу, но теперь она брала свое и никто не мог помешать этому.
– Как же я заговорщиков одолею, когда у меня даже сотни своей нет? – нахмурился Олег.
– Все войско теперь твое. – Рюрик косо посмотрел из-под коричневого века. – Всю власть тебе отдаю.
– Мне?
– Тебе, Олег, тебе. Больше некому. – По вздоху князя можно было понять, что он не в восторге от собственного решения. – Братья мои, сам знаешь, давно почили…
По странному стечению обстоятельств Синеус и Трувор умерли почти одновременно, и никто точно не знал отчего. Просто однажды братьев Рюрика не стало, а сам он в дополнение к Новгороду получил Белоозеро и Изборск, увеличив свои владения втрое.
– Знаю, – коротко кивнул Олег.
– А другим власть доверять нельзя. – Рюрик говорил с трудом, однако пересиливал слабость, потому что не мог уйти, не сказав всего, что должен был. – Тогда жене моей и сыну не жить. А ты их любишь. Любишь ведь?
Ответ последовал не сразу. Только сейчас Олег начал понимать, что происходит. Рюрик поручал ему опеку над своим единственным наследником. Ближе Олега у него никого не осталось. Помри князь, и воеводы тотчас на престол полезут, сметая всех на своем пути. Затеют междоусобицу, Эфанду с Игорем либо удавят по-тихому, либо себе служить заставят. Олег же не желал зла ни сестре, ни племяннику. Ставя его наместником, Рюрик мог не опасаться за будущее своей семьи.
– Будь спокоен за Игоря и Эфанду, – произнес Олег твердо. – Оберегу и в обиду не дам.
– Это я и хотел от тебя услышать, – выдохнул Рюрик.
Его бескровные губы почти не шевелились, поэтому речь становилась все менее разборчивой, как у пьяного.
– Клянись, – пробормотал он. – Присягай на верность.
Олег в клятве своей был немногословен, но Рюрик большего не потребовал, потому что жизнь уходила из него с каждым мгновением, как вытекает брага из дырявого жбана.
– Возьми, – прошелестел он еле слышно.
Рука, скользнувшая под одеяло, вынырнула оттуда с пергаментом, перевязанным витым шнуром.
– Здесь все написано и моей печатью закреплено, – продолжал Рюрик, отдышавшись. – Свидетелями тому Богорад, Сигур и Братич. Призови и вознагради их, чтобы от слов своих не отреклись. И Гостомысла… Гостомысла найди.
– Найду, батюшка, – кивнул Олег, переборов искушение немедля сорвать со свитка запечатанный шнур и заглянуть в написанное.
– Ингвара не обижай…
Рюрик перешел на родной, уже полузабытый язык и больше ничего путного изречь не смог. Помянул родителей, обещая скорую встречу. Сказал, что холодно ему, попросил укрыть потеплее,
